Птица в клетке

Джулиан садится в машину, но его улыбка быстро гаснет. Он видит хмурое лицо Чарли, то самое, что превращает первогодок в испуганных мышат. Я шлепаю Чарли по плечу, но его выражение смягчается почти неуловимо.

Джулиан

Чарли всю дорогу на лазертаг бросает на меня уничижающие взгляды. Думаю, он сердится, потому что Адам снова за меня платит, и сегодня сумма большая: двадцать долларов.

Когда мы подходим, один из организаторов предупреждает, что в команде Красных осталось место лишь для двух игроков. Одному из нас придется сыграть за Синих, или всем нам ждать еще сорок минут до следующего раунда.

– Ты не против, если сегодня я пойду с Джулианом? – спрашивает Адам.

– Да как хочешь, – сердито отвечает Чарли.

Нас запускают в помещение вроде небольшой раздевалки, полной экипировки. Все быстро одеваются. Я беру с крючка красное снаряжение и вслед за остальными надеваю его через голову. Оно похоже на щитки футболистов, только еще автомат на проводе висит. Позади меня мужчина присаживается рядом с улыбающимся мальчиком и помогает ему одеться.

Огненно-рыжий работник кричит: «Внимание!» Все замолкают, а он перечисляет правила:

– Физический контакт запрещен! На арене не сидеть и не лежать! Десять очков за каждый выстрел в зону поражения противника… – Он указывает на свои голову и грудь. – И сто очков, если поразите сигнал над чужой базой! Если оружие начинает мигать, у вас закончились боеприпасы! Возвращайтесь на свою базу и перезаряжайтесь! Если вас подстрелили – опять же, бегите на свою базу на регенерацию! Все готовы?

Игроки кричат и потрясают оружием.

– Все понял? – спрашивает меня Адам, а Чарли бормочет что-то про нянек.

– Думаю, да. – Но правил довольно много, а я прежде никогда не играл в лазертаг. Наверное, ничего не получится.

Организаторы первыми выпускают Синих, затем десять человек нашей команды набиваются в узкий коридор с абсолютно черными стенами и полом, если не считать неоновых завитков. Ногти и зубы Адама светятся. Я вытягиваю руку. Мои ногти тоже светятся.

Звучит сирена. Механический голос над головой объявляет:

– Игра начнется через три… два… один!

Адам мгновенно вылетает из базы.

Остальные куда осторожнее покидают комнату, и остаюсь один я. Мне не хочется выходить, но и ждать тут немного страшно. Внезапно в комнату врывается Адам, и я вздрагиваю.

– Идем, – приказывает он. Я следую за ним по темному холму. Он двигается быстро и уверенно, наверное, хорошо знает лабиринт. – Пригнись! – Кто-то в нас стреляет.

Мы ныряем в другой проход и прижимаемся спинами к черной стене. Сердце грохочет.

– Нам надо добраться до их базы. – Адам говорит настолько серьезно, что я начинаю смеяться. Внезапно игра кажется страшной и забавной, примерно как мы с папой любили играть в прятки в темноте.

Адам улыбается мне светящимися зубами.

– Готов?

Я киваю.

Как только он выскакивает, в него стреляет девочка в синей форме. Нагрудная пластина Адама пищит.

– Черт! Я на регенерацию. – И он исчезает.

Мгновение я стою один, потом забегаю в узкий проход. Я никого не вижу, но, должно быть, они поблизости. Теперь сердце бьется еще быстрее.

Где же Адам?

Я ныряю из прохода в проход и внезапно оказываюсь прямо перед мерцающим синим сигналом над базой противника. Пару секунд я просто на него таращусь, а потом целюсь и стреляю. Надо же, попал.

Сзади раздается электрический шум выстрела. Я пригибаюсь и снова бегу в лабиринт. Пытаюсь найти нашу базу, но все дорожки похожи. Проход заполняется таким густым дымом, что почти ничего не видно. Появляется это невнятное чувство ужаса, когда ты ослеп, но чувствуешь что кто-то стоит рядом, и ты бы с радостью убежал, если бы только мог видеть.

Я замираю и жду, когда дым рассеется.

Вдруг передо мной оказывается огромная фигура в ярко-синем шлеме и щитках. Чарли. Секунду ни один из нас не двигается. Затем он медленно поднимает автомат и стреляет мне в голову.

34

Адам

Когда я прихожу домой, мама выкрикивает ответы телевизору – ей нравится чувствовать себя умнее всех участников «Сто к одному». Заметив меня, она улыбается, достает «четыре в ряд» и хлопает по дивану рядом с собой.

– Тебя последнее время почти не видно, – говорит мама. Я подозреваю, что таким образом она пытается узнать у меня про Эмеральд, поэтому отделываюсь ничего не значащим «ага». Мама понимает, что тема под запретом, поэтому спрашивает, как там Джулиан.

– Хорошо. Надрал всем задницы в лазертаг в прошлую субботу. – Она улыбается. – Но за пару недель до этого он болел. То есть он часто болеет, но такого я еще не видел.

– Ты мне ни слова не сказал! Что с ним такое?

– Не сходи с ума, – говорю я, но уже слишком поздно. – У него частые простуды.

Мама вскакивает, позабыв про финальный раунд – серьезный знак, – и начинает копаться в ящичке, полном гомеопатических лекарств.

– Отнеси это ему.

– Ладно, передам в понедельник, когда увидимся в школе.

– Ты знаешь, что нельзя носить это в школу.

Она права. Учителя напрягаются, когда ты таскаешь по школе коричневые бутылочки с какой-то жидкостью.

– Ладно. Я собирался заскочить за Эмеральд, но мы сперва заедем к нему.