Птице Феникс нужна неделя

— Я… Знаете что, я почти тридцать лет не был в «Макдоналдсе», — неожиданно признался Мартин. Похоже, с ней он мог разговаривать на равных. Женщина явно не узнавала его. Если бы на ее месте была фанатка или журналистка, она бы ни за что не ушла из зала и дождалась бы правильного, образцового сэндвича вместе с ним. А если бы она и собралась в «Макдоналдс», то непременно сделала бы все возможное, чтобы он пошел с ней. Но, похоже, женщина вовсе не собиралась оставаться в его обществе. На какую-то долю секунды ему даже показалось, что она просто пыталась отделаться от него.

— Тяжелая у вас жизнь, — вздохнула София.

И Мартин даже не сразу понял, что она над ним смеется. Нет, не фанатка. Это точно.

— Нелегкая, — дипломатично согласился Мартин. Он поднялся, собираясь к ней присоединиться. София посмотрела на мужчину. Ей хотелось остаться одной. Но, с другой стороны, он все-таки прав: ночная прогулка по Кейптауну — это гарантированный способ навлечь на себя неприятности. В его обществе ей будет спокойнее. Ладно, переживет поедание гамбургера в компании незнакомца.

— Если вы хотите в «Макдоналдс», я, конечно же, не могу вам помешать. — Она кивнула. — Вы знаете, где он?

— Что? — не сразу понял Мартин. — А, нет, конечно, но мы можем спросить.

— Да, конечно, — кивнула София. — Давайте спросите у кого-нибудь, а я подожду вас на улице. Подышу воздухом.

Они вышли из зала. Мартин свернул направо, туда, где, по его представлениям, должна была находиться рецепция. А София отправилась налево, вдоль по коридору, в поисках черного хода. Толкаться в холле среди посетителей не хотелось. По пути она заглянула в гостевой туалет, ей захотелось умыть лицо. Зеркало в очередной раз не порадовало. София была смертельно бледна. Темные круги под глазами, растрепанные волосы. Она плеснула холодной водой в лицо, мокрой рукой попыталась пригладить волосы. Затем распустила их, прочесала пальцами как гребнем, собрала в тугой пучок и закрутила резинкой. Ладно, чего уж. Ночь на дворе, она идет в «Макдоналдс» с каким-то мужиком. Какая разница, как она выглядит? София снова вышла в коридор и справа от себя увидела металлическую дверь, над которой светящийся зеленый человечек указывал на то, что это выход. София толкнула дверь, вышла на улицу и вдохнула теплый ночной воздух. На секунду закрыла глаза и прислушалась. Было слышно, как волны океана накатываются на берег, перешептываясь, успокаивая. Равномерно, ритмично. Словно уверяя, что все будет хорошо. Значит, гостиница расположена неподалеку от океана. После еды можно будет пройтись к воде.

Двор был скудно освещен. София рассмотрела высокий забор, утыканный камерами. Она покрутила головой — похоже, она все-таки вышла через черный ход, значит, чтобы выйти на улицу, ей нужно обогнуть здание по периметру и идти к центральному входу, ведь любезному незнакомцу ни за что не придет в голову искать ее на заднем дворе. София побрела вправо. Туда, где, по ее представлениям, находился центральный вход. Она шла медленно, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. Они полностью заглушили шум океана. В душной влажной ночи отчетливо слышался гул, доносящийся со стороны стадиона, — кажется, там шел какой-то важный матч. Толпа то ликовала, то разочарованно гудела. Шум машин, сигналы нетерпеливых водителей, даже ругань — местные жители были весьма темпераментны.

И вдруг раздался вопль, полный боли. Затем протяжный вой. Выло животное. Повинуясь каким-то внутренним инстинктам, София бросилась на жуткий звук. Она обогнула гостиницу и выбежала на ярко освещенный двор, кинув взгляд на фасад гостиницы — да, пять звезд. Модная до невозможности и стоит на берегу, как она и подумала. Все это София отметила подсознательно, даже не задумываясь. Она бежала к шлагбауму, который перегораживал въезд в гостиницу, — там она увидела охранника. Он вышел из будки и тоже прислушивался к тому, что происходило за воротами.

— Что это? — потребовала София, подбежав к молодому парню и пытаясь перевести дыхание.

— По-моему, собака, — неуверенно предположил охранник. София бросила взгляд на его лицо. Совсем молод, ему, пожалуй, и двадцати пяти лет нет.

— Ее сбили? — София поднесла ко рту кулак. Слезы подступили к глазам. Она попыталась отогнать их — непонятно, что случилось, а она уже рыдает. Она прикусила руку, боль отрезвила.