Птице Феникс нужна неделя

— Найти машину и ехать самим к ветеринару. Я ее не оставлю, — твердо заявила София, кивая на собаку. Они перешли дорогу и направились к гостинице. В какой-то момент София высвободилась из его объятий и пошла рядом, безостановочно гладя животное и шепча ему что-то на языке, которого Мартин не понимал. Встревоженный охранник ждал их возле входа.

— Что случилось, сэр? — нарушил он субординацию, глядя на сверток, который держала в руках София.

— Какие-то подонки хотели спалить собаку, — пояснил Мартин. София приоткрыла край куртки, и охранник узнал пса.

— Это местная попрошайка, лишайная и блохастая, зачем вы ее сюда притащили? — Он поморщился, забыв о том, что разговаривает не с друзьями, а с постояльцами гостиницы.

— По-вашему, если она лишайная и блохастая, она не имеет права жить? — София снова готова была стукнуть бестолкового парня, но вместо этого почувствовала, что сейчас опять разрыдается.

— Нет, нет, мэм, я не это имел в виду. Но к нам сюда нельзя с такой собакой, наверное…

— Вызовите нам такси, мы поедем к ветеринару сами, — прервал пререкания Мартин. Парень кивнул и вернулся в свою сторожку. София почувствовала, как ее колотит дрожь, но лишь сильнее прижала к себе собаку, та тоже дрожала, несмотря на куртку и тепло, исходящее от тела ее спасительницы.

— Спасибо вам, — кивнула она мужчине.

— Не за что, — пожал плечами Мартин.

— Если бы не вы… — Зубы Софии начали выбивать крупную дрожь, и она не смогла договорить. Постепенно смысл произошедшего стал доходить до нее. Господи, что же она сделала? Бросилась сама ночью в глухой переулок к трем обдолбанным наркоманам спасать бродячую собаку!

— Вы замерзли? — спросил Мартин и сам понял нелепость своего вопроса. На улице температура была не меньше двадцати пяти градусов, влажный воздух, теплая африканская ночь. Конечно же, его спутницу била нервная дрожь. Тем не менее, он снял с себя куртку и накинул ей на плечи. Ко входу подкатило такси. Водитель выскочил и, обежав машину, услужливо открыл дверь перед Софией.

— Здесь есть ветеринар неподалеку, пять минут езды, я попросил его выйти.

— Спасибо, — еще раз обратилась София к Мартину перед тем, как сесть в машину. Казалось, она и не заметила его куртки у себя на плечах.

— Я поеду с вами. — Мартин жестом предложил Софии сесть в такси первой.

— Не надо, я справлюсь, — слабо запротестовала она, садясь в машину.

— Перестаньте. Я не о вас беспокоюсь, а о кейптаунских наркоманах. — Мартин сел вслед за ней и захлопнул дверь.

Несмотря на нервную дрожь, невероятную усталость и абсурдность всей ситуации, София не выдержала и засмеялась. Такси двинулось с места и тут же влилось в транспортный поток. Таксист оказался лихим, подрезая при первой же возможности менее расторопных водителей и отчаянно сигналя, он прокладывал свой путь к ветеринару. В какой-то момент на особо крутом вираже Мартина прижало к Софии, и он ощутил тепло ее тела. А она — сильное плечо, которого так давно не было рядом. Она посмотрела на мужчину.

— София, — наконец-то представилась она, глядя в глаза незнакомцу. В тусклом свете мелькающих за окном такси фонарей она впервые заметила, что глаза у него синего цвета, и еще раз удостоверилась, что он удивительно хорош собой. Не в ее вкусе, но все же. Мартин на секунду заколебался. Было очевидно, что женщина, сидящая рядом с ним, думала о чем угодно, но только не о том, что с ней на заднем сиденье автомобиля сидит мировая суперзвезда. И он рискнул.

— Мартин.

Ветеринар оказался братом таксиста, который намекнул ему, что везет клиентов, живущих в дорогой гостинице. А значит, шавку, которую они притащат, нужно обслужить по высшему разряду. Но он мог и не говорить этого Джону Смиту — пожилому ветеринару, который развелся больше двадцати лет назад и так больше и не женился, будучи убежденным в том, что животные заслуживают любви гораздо больше, чем люди. Глядя на искалеченное существо, которое белая женщина извлекла из дорогой дизайнерской куртки, он в очередной раз убедился в правильности своего выбора. Глаза пса были наполнены такой болью, что казалось, если она выплеснется, то затопит все вокруг.

— Кто это сделал? — выдохнул ветеринар. Невысокого роста, коренастый, с такими широкими плечами, что он едва проходил в дверной проем кабинета, Джон Смит собственными руками был готов задушить того, кто так измучил несчастное животное. Он сразу же заметил свежие и застарелые ожоги — следы от сигарет, которые неоднократно тушили об собаку. Порезы, вероятно, ножом. Кто-то укоротил несчастному животному хвост. Поймать бы эту сволочь и отрезать ему какую-нибудь часть тела. София смотрела на небольшую собачку (в ярком свете смотрового кабинета выяснилось, что она белого цвета) и почувствовала, как к глазам снова подступают слезы. Мартин тоже это заметил. Легонько коснулся ее руки и ответил доктору вместо нее:

— Над ней издевались на улице какие-то наркоманы, хотели ее спалить. Мы забрали.

Джон внимательно присмотрелся к говорившему. Нет, не может быть. Он даже потряс головой, чтобы прогнать видение, но оно никуда не исчезло.