Птицеед

Снежно-белый конверт, алые вензеля со вздыбившимся медведем, удерживающим в пасти лосося, большая сургучная клякса, малахитовая нитка в ней. Заверения от Ивана и Варвары Устиновых в вечной дружбе, приглашение в посольство в удобное время. Письмо было приложено к подарку — сейчас он стоял в углу, рядом с горшком цветущего адениума: массивный светло-коричневый квадратный ящик с шестью бутылками прекрасного нуматийского креплёного.

Осталось пять бутылок. Амбруаз так курлыкал над презентом и изображал не то голубя, не то грифа, что пришлось позволить ему утащить одну бутылку для себя. Через час услышу клавесин, а ещё через час он точно уснёт до вечера.

Два конверта.

Я выбрал бледно-синий, украшенный тиснением в виде жёлтых мимоз. От него знакомо, едва уловимо пахло магнолией. Ида тоже писала благодарности, хотя сделала не меньше, а даже больше меня. Она надеялась, что мы ещё увидимся в ближайшее время.

Её поцелуй на прощание, лёгкое касание губами щеки, до сих пор грел мою кожу. Так же как мои губы нет-нет да и опаляло наваждение несуществующего поцелуя Осеннего Костра, поймавшей в свои объятия несчастного Калеви.

Может, я и невосприимчив к истинной магии Кобальтовой ветви, но не могу не признать, что какое-то воздействие на Рауса Люнгенкраута, вне всякого сомнения, оказывается. У женщин есть своя магия. Загадочная усмешка Капитана, разглядывающего нас с Идой — тому подтверждение. Кажется, что сукин сын знает все тайны мироздания, просто не спешит делиться ими с кем-то вроде меня.

Ида в Солнечном павильоне сожгла одну из граней своей и без того не новой руны, но обездвижила всю оставшуюся четвёрку. На одного колдовство повлияло настолько сильно, что у него начался припадок и он умер в корчах на полу, захлебнувшись пеной.

Август не преминул равнодушно отметить, что бандита сразила материальная форма любви.

С тремя другими она также не рассчитала силы из-за бурлящих эмоций, и пришедшие за мозготрясом могли только лежать, да булькать в потолок. Занимались этим, пока не прибыли грачи, Фогельфедер и прочие люди лорда-командующего.

Меня это разочаровало конечно же. Очень хотелось задать несколько вопросов, но теперь, зная нелюбовь некоторых господ из служб делиться с чужаками информацией — я в жизни не узнаю, какой умник отправил молодцов за трофеем из мозготряса.

Нас тоже допросили (это уже входит в привычку, как я посмотрю), но всё в пределах вежливости, да ещё напоследок объявили благодарность от города. Очень она мне была нужна.

Теперь происшествие не сходило со страниц новостного листка. Плодожоры, выбравшиеся из клеток, растерзали восьмерых несчастных на первом этаже, прежде чем колдуны из охраны павильона, смогли уничтожить тварей. Одна сбежала, ее настигли в парке. На свободу вырвалось ещё несколько более мелких созданий, их ловили уже на ближайших улицах. Седьмую дочь, которую мы с Идой встретили — никто не видел, и отчего-то я этому ничуть не удивлён.

Головы тех, кто допустил такой бардак — уже полетели. Лорд-командующий был… недоволен. Это если говорить совсем уж мягко, и ответственных (а также подвернувшихся под руку) макали лицом в грязь и возили по полу (пока ещё в переносном смысле). Солнечный павильон закрыли, а бои в нынешнем сезоне отменили до конца расследования и проверок.

Впрочем, я отвлёкся. Отложил письмо Иды в верхний ящик и взялся за простой конверт с печатью рода Лилов.

Риттер Томас писал сухо и кратко:

Милостивый риттер.

Моя сестра передает Вам своё расположение и рада, что Вы здравствуете. Сейчас она зависит от обстоятельств непреодолимой силы, но в ближайшую пятницу, в обычное время, с удовольствием отведает ванильного мороженого с ромом и изюмом.

Что же. Он действительно выполнил наш маленький уговор и встречу назначала Оделия, раз речь зашла о деталях, известных только мне и ей.

Я посмотрел на календарь, отметил, что пятница уже завтра. Тем лучше для нас всех. Возможно, Рут всё же решила вознаградить меня за терпение.

Вранополье, наряду с Совиной Башней, один из самых старых районов Айурэ.

Он расположен на большом скалистом острове, в дельте Эрвенорд, между Правой и Срединной дугой, выходя северной частью к Домашнему морю. Там, буквально над всем городом, исключая Каскады, возвышается центральный собор Рут Одноликой, встречая рассветы и свежий морской воздух чёрными стенами и пламенеющими башнями колоколен, взмывающими на высоту полёта чаек.

Собор — незыблемая величина, константа города, точка отсчёта множества событий в нашей истории, заставший, пускай и не в столь великолепном виде, как сейчас, приход и уход Птиц.

Вокруг него были разбиты поля с цветущими люпинами, и он считался местом, недоступным для зла Ила.

Но важнейший собор Айурэ не является главной достопримечательностью Вранополья. Самые важные здесь — это во́роны.