Птицеферма (СИ)

А ещё к уже привычному ощущению безысходности прибавляется новое чувство — волнение. Я волнуюсь за Пересмешника. Мне не понять восторга Кайры по поводу того, как много людей может пострадать в попытке заполучить ее к себе в сожительницы. В данном случае я бы предпочла, чтобы Пересмешник выкинул из головы мысли о победе над Момотом — мне не нужна его победа, я хочу, чтобы он остался цел.

И то, что думаю об этом, тоже сводит меня с ума. Вчера я с облегчением списала свою симпатию к этому человеку на то, что, возможно, мое подсознание подсказывает мне то, о чем не может рассказать память. Если бы Пересмешник оказался Ником Валентайном, примчавшимся мне на выручку, все стало бы просто и понятно. Но Пересмешник не Ник, и я не мечтаю о его победе, не жажду стать его «парой». Однако едва ли не панически боюсь того, что Момот оставит от него мокрое место.

— Чего такая бледная? — раздается рядом скрипучий голос.

Не поворачиваю голову. Я и так заранее услышала приближающееся постукивание клюки.

Обнимаю себя руками.

— Не хочу смотреть предстоящий цирк, — признаюсь тихо, глядя на то, как Сапсан вбивает последний кол, а Зяблик тянет к нему веревку, чтобы завершить квадрат.

Почти все готово, и до начала остались считанные минуты. Тошно.

— Из-за Момота? — интересуется всеведущая Сова. Впрочем, со словоохотливостью Чайки не удивительно.

Со всей серьезностью обдумываю заданный вопрос и понимаю, что за это утро ни разу не подумала о том, что со мной будет, если — хотя вернее будет сказать: «когда» — Момот объявит меня своим призом. Я ведь еще вчера поняла, что ничего не сделаю. Мне нужно потянуть время, чтобы выяснить, что это за люди протоптали тропинку в лагерь из люка у реки. А значит, придется вытерпеть и Момота, и его садистские замашки. В конце концов, это всего лишь тело.

Пожимаю плечом.

— К черту его, — отвечаю искренне.

Сова крякает.

— Значит, волнуешься за Пересмешника? Никто не сомневается, что он будет биться за тебя.

Наконец, поворачиваю голову к собеседнице.

— Думаешь, у него есть шанс против Момота? — уточняю скептически.

Сова шумно вздыхает, приподнимая угловатые плечи.

— Шанс есть всегда, — замечает философски.

Хмыкаю и отворачиваюсь, не спорю. Я все еще очень надеюсь, что Пересмешник проиграет в самом начале и успокоится. Во всяком случае, я точно успокоюсь.

Суета возрастает. На «сцене» появляется Филин, и все продолжают заниматься тем, чем занимались до этого, но с большим усердием. Чайка настолько ускоряет темп, что теперь ее метла больше поднимает пыль в воздух, чем сметает сор.

Глава, оказавшийся в самом эпицентре созданной Чайкой пылевой бури, ожидаемо закашливается, после чего прикрикивает на зачинщицу. Та послушно прекращает махать метелкой, но уходит с «ринга» с видом оскорбленного и явно недооцененного таланта.

— Кайра, закончи! — велит Филин.

Та тут ж вспархивает с крыльца и принимает от Чайки метлу. Понятно, почему Глава в данном случае выбрал Кайру: ее подметание двора — целое эротическое представление, которым Филин не прочь полюбоваться. Подозреваю, не нуждаясь в постоянной паре, Глава нередко приглашает рыжеволосую красотку к себе в комнату.

А Кайра старается на славу: то приподнимает край и так короткой юбки, оголив бедро едва ли не до пояса, то выпрямляется, «устало» распрямляя спину и вытирая несуществующий пот со лба, «ненароком» проводя рукой по груди. Кто ее знает, старается ли для Главы или просто увеличивает количество желающих бороться за нее в состязаниях.

Из дверей барака появляется Пересмешник, о чем-то весело переговаривается с Фазаном. Выглядит бодро, видимо, все же отоспался, как и собирался прошлым вечером. За завтраком мне некогда было его рассматривать — я была на раздаче еды, а затем умчалась мыть посуду, так что мы перекинулись лишь словами приветствия. Теперь же я неприкрыто пялюсь на него до такой степени, что он чувствует мой пристальный взгляд и поворачивает голову в мою сторону. Дарит широкую улыбку и посылает нечто вроде воинского салюта.

— Да вы, ребятки, времени зря не теряли, — комментирует под боком Сова. — Из вас бы вышла неплохая пара.

Морщусь. В слово «пара» на Птицеферме вложен особый смысл, и меня от него воротит.

— Прекрати, — прошу.

Отрываюсь от стены и направляюсь к остальным. Сова кряхтит и бредет следом, слышу, как стучит ее клюка.

Все рассаживаются вокруг импровизированного ринга на землю, как принято при Собраниях. Не выбирая, опускаюсь на свободное место прямо по ходу своего движения. Справа садится Сова. Ей особенно тяжело опускаться так низко, но взять из барака табурет Глава не позволит — все же равны, никому нельзя давать поблажек.

Когда все рассаживаются, Филин выходит вперед, а Майна подносит ему чашку, в которую набросаны кусочки древесной коры — на них написаны имена участников состязаний.

— Кайра, будь добра, подойди, — Глава манит пальцем первую красавицу Птицефермы к себе, а Майна занимает место в круге.

Жеребьевка.