Птицеферма

А на экране Маккален переходит к вопросам, относящимся к делу. Знала ли о том, куда отправилась лейтенант Николс, – знала. Связывалась ли с кем-либо, чтобы помешать, – нет. Платила ли кому-либо, чтобы сорвать операцию, – нет. Получала ли от кого-либо деньги, чтобы сорвать операцию, – нет. Знает ли, что произошло с лейтенантом Эмбер Николс, – нет. И еще множество однотипных, по-разному сформулированных вопросов.

И в завершение:

– Мейси, как ты относишься к Эмбер?

Допрашиваемая, кажется, впервые за все это время переводит взгляд на полковника, и ее глаза разве что не наливаются кровью.

– Ненавижу. Наглая выскочка. Если бы не она… – И Плун красноречиво упирается взглядом в Ника.

Ник на экране хмыкает, трет переносицу.

Маккален резко хлопает ладонью по столу.

– Отставить! Развели тут бордель! Валентайн!

Мейси подпрыгивает от неожиданности.

– Полковник, – Тамара осуждающе качает головой, – спокойнее, вы пугаете допрашиваемую.

Напарник же устало закатывает глаза к потолку.

– Я-то при чем?

– Разберись со своим гаремом наконец!

Ник кривится.

– Мейси не входит в мой га-рем, – передразнивает. И уже серьезно: – И Эмбер совершенно точно тоже.

Старик отпускает смачное ругательство, но, памятуя о замечании доктора, негромко.

– Вернется Николс, – грозит напарнику пальцем, – разделю вас с ней к чертовой матери…

– Ладно, я поняла, – не выдерживаю. – Выключай.

Ник послушно останавливает запись и поворачивается ко мне, смотрит выжидательно.

– Что? – огрызаюсь. Снова обнимаю себя руками, закрываясь.

Да, я видела допрос, но все равно не могу поверить в такое стечение обстоятельств – я возвращаюсь, а Мейси исчезает.

Ник встает. Все еще смотрит на меня серьезно.

– Эм, я не меньше тебя хочу узнать, кто это с тобой сделал. Но нет смысла вести расследование по кругу. Мейс не срывала операцию. В прошлом году она с кем-то познакомилась. У них завязались серьезные отношения, дело шло к свадьбе. Должно быть, ее ухажер таки сделал ей предложение и она решила уйти. – Разводит руками. – Так совпало.

Смотрю на напарника исподлобья.

– Ты говорил, что она искала меня с не меньшим энтузиазмом, чем другие, – вспоминаю. – Почему? Если так меня ненавидела. Может, из-за чувства вины?

Ник с сомнением переводит взгляд с меня на экран, на котором замерло крупным планом изображение Мейс.

– Думаешь, ей свойственно испытывать чувство вины? – отвечает вопросом на вопрос.

Тоже верно. Это по моей части.

– Черт! – срываюсь. – Не знаю!

Комм на запястье напарника снова оживает. Он опять сбрасывает вызов.

Провожу ладонью по лицу, заставляя себя успокоиться.

– Иди уже. Старик будет зол.

Однако напарника не страшит перспектива встречи с разъяренным шефом. Отмахивается.

– Поорет и успокоится. – Делает шаг ко мне. – Янтарная, меня куда больше волнует твое состояние.

А меня – то, что он слишком близко.

Отступаю, врезаюсь лопатками в стену.

– Иди к Маккалену, – прошу.

Отворачиваюсь, смотрю в сторону – в окно. За ним – яркое солнце, дерево, выросшее прямо у стены здания, качает на ветру ветвями с начинающими желтеть листьями. Какая ирония – здесь тоже конец лета, как и на Пандоре.

Больше не произношу ни слова, жду.

– Ты – босс, – усмехается Ник. Невесело так усмехается.

Идет к двери и на этот раз выходит из кабинета.

Шумно выдыхаю и сползаю спиной по стене на пол.

* * *

– Детка, я не сомневался, что ты обо мне вспомнишь, но не думал, что и дня без меня не проживешь, – раздается из динамика хриплый голос буквально после второго гудка.

На заднем фоне шум: музыка и голоса, отчетливо слышен женский смех.

– Дэйв, ты можешь говорить? – спрашиваю серьезно.

Собеседник шумно выдыхает прямо в комм.

– Да, детка. Дай мне минутку. – Голос пропадает, а шум остается. Видимо, Дэвин идет к выходу из помещения или просто отходит от громкой компании – может, у них там вечеринка на пляже. Шум резко смолкает. – Слушаю тебя, детка, – на сей раз в тишине отчетливо произносит мой друг детства.

– Дэйв, мне нужна помощь. – Крепче сжимаю в пальцах коммуникатор, который сняла перед сном, но так и не положила на прикроватную тумбочку.

– Да понял уже, не тупой. Ну? Не ломайся.

Не сдерживаю улыбки – из всех моих знакомых так изъясняется только Дэвин.

– Ты говорил, у тебя на подхвате хороший программер?

– Есть такое дело.

– Ты можешь попросить его найти некоего Сэма Зоуи?

Пауза. Затем удивленное:

– А это что за птица?

От слова «птица» сводит зубы. Наверное, я теперь до смерти не смогу избавиться от связанных с ним ассоциаций.

– Это человек, которому дали взятку за то, чтобы он вколол мне меньшую, чем остальным заключенным, дозу слайтекса, – объясняю торопливо, несмотря на уверенность Дэвина в том, что нас невозможно подслушать. – Он работал медбратом в тюремном приемнике и исчез сразу же после моего поступления в лагерь.

– Эгей! – В голосе собеседника появляется понимание. – А сами-то чего? Вы же Интерпол. Руки коротки?

– Коротки, – признаю. – Ну так что? Поможешь?

– А ты меня поцелуешь?

Возвожу глаза к потолку.

– Воздушный поцелуй сойдет? Лови.

– Бессердечная, – усмехается Дэвин. – Давай говори, что еще знаешь об этом типе.