Птицеферма

На самом деле прошло уже лет десять – в последний раз я была здесь в ночь после выпускного.

Подхожу к двери и решительно касаюсь сенсорной кнопки звонка.

Я без предупреждения. Но не сомневаюсь, что хозяйка дома меня примет.

Дверь открывает молоденькая девушка в форме прислуги.

– Здравствуйте, вы к кому? – Вежливо улыбается.

Она чем-то похожа на Олушу – такие же большие наивные глаза. Смаргиваю наваждение.

– Колетт Валентайн дома?

– Да, конечно. – Быстро кивает. – Вам назначено? Как вас представить?

– Эмбер Николс.

При моем имени глаза девушки изумленно раскрываются. Похоже, хозяйка дома не стесняется упоминать его в стенах своего дома.

– Минутку, я доложу.

Девушка убегает вглубь дома, а я остаюсь в прихожей. Осматриваюсь.

Тут ничего не изменилось за эти годы. Тот же лоск и стиль. Только с переездом Ника пропало тепло. Теперь это обычный богатый дом, холодный и слишком большой для проживающей тут одной-единственной женщины со штатом прислуги.

Девушка прибегает назад.

– Миссис Валентайн вас примет, – докладывает, а у самой такие испуганные глаза, будто она приглашает к обеду черта.

– Не сомневаюсь, – откликаюсь.

Служанка бежит впереди, показывая дорогу. Но я и без нее прекрасно знаю каждый коридор, каждую комнату этого дома.

Гостиная.

Именно тут Колетт впервые показала мне свое истинное лицо, вынудив пообещать, что мы с ее сыном никогда не будем вместе. Что ж, мне нечего стыдиться – та Эмбер Николс умерла на Пандоре. Я же теперешняя никаких обещаний этой женщине не давала.

Как и в тот день, Колетт Валентайн сидит у небольшого круглого столика. Перед ней – вазочка с печеньем и чайный набор. Женщина, как всегда, идеальна: прическа – волосок к волоску, элегантное платье, изысканный маникюр, драгоценное колье на тонкой лебединой шее.

Сове было пятьдесят два года, и она выглядела старухой. Колетт Валентайн пятьдесят шесть, и она прекрасна, молода и полна жизни.

– Эмбер, девочка моя! – На накрашенных губах появляется улыбка, и мне остается только гадать, как я могла принимать этот оскал за искренний. – Я так рада, что ты жива и вернулась. Ник мне рассказывал. Я так беспокоилась… – Осекается, рассмотрев каменное выражение моего лица. – Может, чаю? – уточняет растерянно, избрав линию поведения дурочки.

Но она поняла, поняла сразу, едва подняла на меня глаза.

– Благодарю, но нет.

Раскрываю перекинутую через плечо сумку на длинном ремне. Колетт вздрагивает, похоже полагая, что у меня хватило бы ума прийти и пристрелить мать своего любимого. Усмехаюсь и под откровенно испуганным взглядом достаю заранее распечатанный лист бумаги, бросаю на стол.

– Эмбер… – начинает хозяйка дома, но я не даю ей договорить – не хочу слышать ложных слащавых речей.

– Ваш сын никогда не узнает о том, что вы сделали, – говорю негромко, но не спеша, чтобы Колетт наверняка расслышала и запомнила каждое мое слово. – Не ради вас, а потому, что ему будет очень больно. Ник – прекрасный человек. Он этого не заслуживает. Но не дай вам бог когда-либо еще вклиниться между нами. Тогда вы сами проведете остаток своих дней на Пандоре. А ваш единственный сын вас возненавидит.

– Эмбер, я не понимаю…

– Понимаете, – отрезаю. – Почитайте на досуге. – Киваю на брошенный мною на стол листок. – Это неполный список тех, кто погиб по вашей вине. Надеюсь, они будут являться вам ночами.

Разворачиваюсь и направляюсь к двери.

Мне больше нет смысла тут находиться. У нас сегодня рейс – летим на Старую Землю. Говорят, там потрясающие моря, лучше, чем на Сьере.

– Эмбер, погоди! – Колетт Валентайн вскакивает и бросается за мной.

Оборачиваюсь через плечо, пригвоздив ее взглядом к месту. Качаю головой.

– Вы его не заслуживаете.

И выхожу за дверь.

Пока иду к воротам, у которых меня ждет такси, я четко представляю, как женщина с идеальной осанкой, не менее идеальной прической и бесспорно безупречными манерами подходит к столу. Садится на краешек кресла, чуть придерживая подол платья, как подобает настоящей леди. Берет сложенный вдвое белый листок кончиками пальцев, разворачивает…

У нас с Колетт Валентайн общие призраки. Теперь и у нее они будут иметь имена.

– Куда направляемся? – вежливо спрашивает таксист, когда я забираюсь во флайер.

– В космопорт, пожалуйста, – отвечаю. Ник должен приехать с вещами прямо туда.

Отворачиваюсь к окну. Флайер взмывает в небо, а я прижимаюсь лбом к холодному стеклу.

Мария С. Коннел (2639 г. р.), врач-ветеринар, основатель благотворительного фонда «Добрый друг». В 2679 г. после нападения нелегальной молодежной организации «Чистая кровь» на приют для бездомных животных «Дом для друзей» и расстрела более пятидесяти собак, содержащихся в нем, противозаконным путем приобрела плазменное ружье. Расстреляла восемнадцать человек (младшему из которых было пятнадцать, старшему – двадцать три), являющихся членами организации «Чистая кровь», участвовавших в уничтожении животных из приюта «Дом для друзей». В том же году осуждена на пожизненное заключение на планете-тюрьме Пандора. Лагерь: «Птицы». Имя на время заключения: Сова.