Птицеферма

Я – это я. Я себя принимаю. Здесь и сейчас. Со всеми грехами, шрамами и недостатками.

Принимаю. До дна.

Пищит снимаемая с двери сигнализация.

Не шевелюсь, потягиваю чай. Ключ и код от защиты есть только у одного человека. А его мне бояться не нужно. Он тот, кто никогда меня не подставит и не предаст.

Ник врывается в квартиру ураганом.

Улыбаюсь ему, но он игнорирует мою улыбку.

– Ты что наделала?! – орет на меня с порога. – Они же тебя теперь упекут до конца жизни!

От первого удивления улыбка начинает сползать с моего лица. Но затем снова возвращается.

Он просто испугался. Испугался за меня.

Не спеша ставлю кружку на стойку. Встаю, оправляю полы халата и развожу руки в стороны.

– Иди ко мне. – И продолжаю улыбаться. Как идиотка.

Ник пораженно моргает.

– Эм, ты в своем уме? Тебе нельзя было рассказывать о положении дел на Пандоре на телевидении. Мы все подписали обязательство о неразглашении. – Запускает руку в волосы, привычно убирая их от лица. – Это серьезное преступление. Ты что, не понимаешь?

По-прежнему улыбаюсь, качаю головой.

– Я ничего не подписывала. Ким забыла дать мне документ на подпись, а я не напомнила. Ничего из того, что мне было известно по службе ранее, я не рассказала. Только о том, что видела на Пандоре своими глазами. А на тот момент по документам я уже не была агентом Интерпола. У них на меня ничего нет.

Ник вглядывается в меня, будто проверяя, не шучу ли. Киваю, подтверждая: не шучу.

– Ну ты даешь, – наконец выдыхает с облегчением. Проводит ладонью по лицу. – Ты меня до чертиков напугала.

Знаю. И от этого мне безумно тепло внутри.

Снова развожу руки.

– Иди ко мне.

Мое подсознание пронесло любовь к этому человеку через блокаду слайтекса, толкало меня к нему даже тогда, когда я не понимала, что Пересмешник и Ник Валентайн – один и тот же человек. Подсознание оказалось умнее меня самой, вечно ищущей причины быть несчастной и делающей несчастным единственного, кто для меня по-настоящему важен.

Я.

Себя.

Приняла.

– Просто иди ко мне.

Ник усмехается. У него такой вид, будто он не верит собственным ушам.

Качает головой, не сделав ни шага ни навстречу, ни прочь.

– Янтарная, я не щенок, которого можно приманить, а потом пнуть под зад, когда настроение переменится.

Я сделала ему очень больно. На этом самом месте. Меньше недели назад. Так, как не делала еще никогда. Потому что никогда еще мы не заходили так далеко.

– Я знаю, – соглашаюсь.

Ник смотрит прямо на меня, глаз не отводит, не прячет взгляд.

– Эм, просто определись, чего тебе нужно от этой жизни, ладно? Мне уже осточертели эти эмоциональные качели.

– Ты, – отвечаю коротко.

– Что? – переспрашивает. Щурясь, вглядывается в мое лицо.

– Мне нужен ты, – отвечаю громче и тверже. – От этой жизни мне нужен прежде всего ты.

Успеваю увидеть удивление в его глазах, а затем, не дожидаясь ответной реакции, кидаюсь к нему. Обвиваю шею руками, прижимаюсь всем телом.

Ник обнимает меня. Но, видимо, мое поведение настолько нетипично для меня, что он все же спрашивает:

– Янтарная, с тобой точно все в порядке?

– Да, – заверяю, находя своими губами его губы. – Теперь да.

* * *

Мы занимаемся любовью. Долго, почти до самого утра, безумно изголодавшись друг по другу. А потом просто лежим, обнявшись. Ник – на спине, уставившись в потолок. Я – рядом, положив голову ему на плечо.

– Ты уволился, – шепчу.

– Ага, – беззаботно отзывается в ответ.

– Почему не сказал?

– Зачем? – пожимает плечом. На плече лежит моя голова. Ерзаю, устраиваясь поудобнее. – У нас с тобой разное отношение к работе.

– Больше нет.

Ник усмехается.

– Тем лучше. Нет такой работы, которую было бы страшно потерять, Янтарная, – в его голосе отчетливо слышится улыбка, – я не дурак и не инвалид, найду что-нибудь другое. Но работать там, куда прихожу через силу, я не стану. Все просто.

«Зачем усложнять?» – сказал мне юный Ник Валентайн при нашей первой встрече. За пятнадцать лет ничего не изменилось.

– Из-за меня? – только и спрашиваю.

Ник молчит некоторое время, обдумывая мой вопрос.

– Из-за всего, Эм, – отвечает. – Наверное, больше из-за того, что потерял доверие к тому, за кем годами был готов следовать куда угодно.

Приподнимаюсь на локте, чтобы видеть его лицо. За окнами спальни светает.

– Что Старик тебе сказал?

Ник морщится, затем тянется ко мне, чтобы снова поцеловать.

– Зачем тебе это надо? Давай лучше продолжим, на чем остановились.

Ну уж нет. Решительно толкаю его в грудь, вынуждая лечь обратно.

– Мне нужно знать, – настаиваю. Потому что все равно ни на миг не верю, что это случилось не из-за меня.

Мой бывший напарник – по совместительству любимый мужчина кривится.

– Эм, он много чего мне наговорил. А я ему. Взаимно и больше, чем следовало.

– Обо мне, – произношу утвердительно.

Ник вздыхает.

– И о тебе в том числе, – признает.

– Понятно, – бормочу.

– Янтарная, это между мной и Стариком. – Ник мягко проводит ладонью по моим обнаженным лопаткам. Спину мне еще до конца не восстановили, так что придется в будущем побегать в поисках клиники, которая возьмется за недоделанную работу.