Птицы

…А внутри упомянутой квартиры тем временем происходили вещи, которые, прознай о них кто-то, могли бы поставить на уши весь дом.

Доктора провели в комнату дедушки Финча, где на широкой кровати рядышком лежали мадам Клара Шпигельрабераух, новая домовладелица, и мистер Риввин. Их глаза были закрыты, а лица бледны – не по-не-птичьи, а мертвенно. Рука мадам Клары безвольно свисала, с нее на пол капала черная кровь.

У кровати, заламывая руки от бессилия, стояла банкирша с улицы Мэпл, заплаканная и встревоженная. Стоило двери комнаты отвориться, как женщина бросилась к вошедшим с надорванным всхлипом: «О, вы привели его!»

Доктор Нокт кивнул ей, подошел к кровати и поставил на тумбочку у изголовья свой черный саквояж. Склонившись к мадам Кларе, он взял ее за запястье кончиками пальцев, после чего проверил мистера Риввина и покачал головой.

– Что?! Что это значит?! – воскликнула банкирша с улицы Мэпл. – Я знаю эти вот качания головами! Ни о чем хорошем они зачастую не свидетельствуют!

Доктор раскрыл саквояж, порылся внутри, извлек из крошечного коричневого конвертика пару пилюль и вручил их банкирше с улицы Мэпл.

– Что?! – Она отпрянула с таким видом, будто он предлагал ей либо гремлинскую отраву, либо, что оскорбляло чувство ее достоинства, успокоительное. – Что это такое?! Зачем оно?! Я не буду!

– Мадам, – твердо сказал доктор Нокт. – Вы на грани обморока. Дети в сравнении с вами ведут себя как взрослые. Выпейте и успокойтесь. Вам это нужно, поверьте мне на слово.

– Это возмутительно! Как вы смеете! Ничего я не буду…

– Выпейте, мэм! – гневно велел Финч, и женщина нехотя послушалась: обиженно схватила пилюли и засунула их в рот. После чего принялась с демонстративным отвращением жевать.

Доктора ее театральные страдания не слишком впечатлили.

– Не стоит, мадам, – сказал он. – Я ведь знаю, что они безвкусные.

Доктор Нокт снова закрыл свой саквояж, а затем дернул за какой-то короткий шнурок под ручкой.

В тот же миг саквояж пришел в движение. В боковой стенке открылась дверка, и наружу на раскладывающейся телескопической ноге вылезла лампа. Зашуршал загоревшийся фитиль, и комнату залило ярким, режущим глаза желтым светом. После этого на саквояже со скрипом разошлись соединительные швы, стенки отпали, и то, что всего мгновение назад представляло собой черный кожаный чемоданчик, превратилось в некое подобие мягкого верстака – под ремешками были закреплены иглы, скальпели, пилы, какие-то крючки, а также множество прочих жуткого вида медицинских инструментов. Отдельное место там занимали ряды подписанных склянок и ящичек с конвертиками для пилюль.

Доктор Нокт между тем снял сюртук и, повесив его на спинку стула, отстегнул запонки. После чего, закатав рукава рубашки, заменил свои обычные очки на громоздкие механические со множеством дополнительных линз.

Повернувшись к пациентам, он склонился над кроватью, пристально их осматривая, – окуляры на его очках зажужжали, выдвигаясь, защелкали сменяемые линзы.

Банкирша с улицы Мэпл тут же начала было командовать, властно указывая доктору, что и как ему делать, но тот мгновенно ее оборвал:

– Мадам, если вы будете мне мешать, мне придется вас усыпить… позвольте мне делать мое дело!

– Что? Ах-ах! – возмущенно надула губки банкирша. При этом она явно гадала: как именно вознамерился добрый доктор ее усыплять – на время или же нет. В любом случае испытывать судьбу она не решилась и замолчала.

Вытащив из-под ремешка на разложенном саквояже ножницы с изогнутыми концами, доктор Нокт чуть повернул к ней голову.

– Мне потребуется ваша помощь, – не терпящим возражений тоном сказал он. – Будете ассистировать.

– Что? Я?

Доктор поглядел на детей.

– А вам двоим сейчас здесь лучше не присутствовать. Ждите в гостиной.

– Но мы не хотим их оставлять и… – начал было Финч, и тут лицо доктора Нокта приобрело настолько угрожающее выражение, что дети, не сговариваясь, вздрогнули.

– Мы будем в гостиной, – сказала Арабелла и потащила Финча прочь из комнаты.

Дверь за ними закрылась, щелкнул замок…

…Часы пробили несколько раз, но ни Финч, ни Арабелла этого не заметили.

С момента, как доктор Нокт взялся оперировать мадам Клару и мистера Риввина, прошло уже больше трех часов. За это время дверь комнаты хлопала несколько раз. Банкирша с улицы Мэпл, забрызганная черной кровью, взлохмаченная и с растекшейся по лицу тушью, появлялась и требовала: воду, чистые простыни, полотенца, кофе для доктора. Она носилась в ванную комнату, опустошая одну за другой полные грязной мутной воды миски, и снова исчезала.

Банкирша больше не демонстрировала характер и всем своим видом напоминала обычную медсестру, хоть и без фартука и чепчика. Доктор Нокт не появился ни разу. На все вопросы о самочувствии мадам Клары и мистера Риввина его «ассистентка» отвечала коротко: «Доктор делает все возможное…» Когда она появилась с очередной миской грязной воды, то сказала лишь: «Доктор сделал все возможное и приступил к невозможному…»

Время не шло, а еле ползло, тянулось мучительно долго. Новостей из комнаты уже давно не было – дверь не открывалась больше часа.