Птицы

Как и было велено, дети сидели в гостиной, и там в самом разгаре проходила еще одна операция. После всего, что случилось, Финч едва не забыл о еще одном раненом.

Как только их изгнали из комнаты, он принялся бродить по гостиной, заглядывал в коридор, подслушивал под дверью – ждал вестей от доктора Нокта. Он мог думать лишь о том, что там происходит, пока вдруг в какой-то момент не почувствовал странное шевеление у себя на груди.

И тут он вспомнил…

Вязанка! Бедная вязанка, которую он вытащил с чердака Одноглазого и которая спасла ему жизнь!

Финч поспешно достал несчастное существо. Выглядело оно весьма плачевно: брюшко и часть круглой головы пересекала длинная прореха, оставленная клинком старого злодея, три из шести щупалец и вовсе висели на полуоторванных нитках.

Вязанка дрожала и издавала едва слышные стоны.

Финч положил ее на журнальный столик и ринулся к комоду. Повозившись в нем, он вернулся с жестяной шкатулкой, в которой дедушка хранил швейные принадлежности и нитки.

Арабелла ожидаемо тут же засыпала его ворохом вопросов: «Что это за существо?», «Как оно может быть живым?», «Откуда оно взялось?», «Почему оно здесь?».

Финч молчал. На некоторые вопросы он и сам не знал ответа, а на другие просто не хотел отвечать. Да и вообще разговаривать сейчас у него желания особо не было.

Выбрав в шкатулке подходящий по цвету клубок, Финч, по примеру доктора Нокта, закатал рукава и, пожалев о том, что у него нет таких же очков, принялся завязывать и подвязывать.

Существо на столе больше не шевелилось, но Финч знал, что оно просто старается ему не мешать.

К сожалению, мешал кое-кто другой.

– Давай я сделаю! – Арабелла то и дело пыталась забрать у него клубок. – Дай мне!

– Это моя вязанка, и я сам ее починю, – упрямо отвечал ей Финч.

– Но ты же делаешь неаккуратно! Я лучше завяжу!

– А мне так нравится. И вообще не хочу, чтобы врушка штопала мою вязанку.

– Что? – возмутилась Арабелла. – Это я врушка?!

– Да.

– Почему это?

Финч поднял на нее злобный взгляд, и Арабелла сразу же поняла, что сейчас последует. Именно этого момента она ждала и боялась.

– Ты знала, кто такой Птицелов! И ничего мне не сказала!

– Я хотела. Много раз, но…

– Почему ты мне не сказала?

Арабелла, хоть и чувствовала себя виноватой, вспылила в ответ:

– А что, ты бы поверил? Нет! Ты бы сказал, что я все вру! И вообще что я дура!

– Я бы так не сказал!

– Я тебя знаю: именно так ты бы и сказал!

Финч возмущенно засопел, но дальше спорить не имело смысла – Арабелла была права: он бы ни за что не поверил, скажи ему подруга, что зловредный Птицелов – это его дедушка. Да он и сам до сих пор отказывался в это верить, несмотря на все, что успело произойти. Пока они искали мадам Клару в Уэллесби, он запрещал себе задумываться о том, что увидел в комнате мерзкого Сергиуса Дрея. О том, кого там увидел. Финч чувствовал, что, если останется один на один с мыслью, что дедушка – это Птицелов, он просто сойдет с ума, сломается, как дурацкий автоматончик.

И вот сейчас, когда никуда больше не нужно было бежать, когда не нужно было никого искать и спасать, он очень удивился, поймав себя на том, что не сошел с ума.

«Наверное, это потому, что я и так отсталый, – подумал Финч. – Может, отсталые не сходят с ума дополнительно?»

Нет, пока что безумием и не пахло – лишь злостью, да и откуда-то из-под подкладки души пованивало дохлятиной непонимания. И вдруг в голове мальчика зазвучал уже позабытый было голос попутчика из трамвая.

«И у него нет никаких секретов? – спросил мистер Кэттли. – У всех есть грязные тайны…»

«У дедушки нет…» – тут же эхом раздался его же, Финча, собственный ответ.

«И у него нет никаких запертых шкафов, ящиков стола или дверей в квартире, куда тебе запрещено соваться?..»

Ох, мог ли Финч тогда, возвращаясь из школы домой, знать, что дедушка сам представлял собой один большой запертый шкаф? Мог ли он знать, что этот шкаф вскоре приоткроется и из него начнет сочиться кромешная тьма?

Птицелов. Корнелиус Фергин. Дедушка… кем был человек, вырастивший Финча, на самом деле? На ум пришла история миссис Чаттни: Птицелов отлавливал несчастных не-птиц, а его приятель из ателье снимал с них кожу и шил костюмы для чванливых важных мешков… Дедушка ведь никогда таким не был, он не был… злым. Это был самый добрый, самый понимающий, самый… Да, Арабелла была права. Он ни за что бы ей не поверил, если бы она ему все рассказала. Но теперь отрицать правду было глупо. Он сам все видел. Своими глазами. Сам слышал, как дедушка назвал его отсталым…

– Значит, ты все поняла в кабаре? Узнала моего дедушку, когда он встречался с мистером Дреем? – глухо спросил Финч, не осмеливаясь поднять взгляд и опасаясь увидеть в глазах Арабеллы жалость. Он продолжал «лечить» вязанку – надежно приделав ей одно из щупалец, взялся за другое…