Птицы

– О, как хорошо, что вы заговорили о господине Боргане! – ухватился за ее слова старик. – Он ведь по-прежнему домовладелец! Нужды и беды жильцов должны его волновать в первую очередь! Мое терпение лопнуло – я сейчас же напишу ему письмо с жалобой о том, что некая Присцилла Поуп не справляется со своими прямыми обязанностями!

– Я справляюсь!

– Тогда это вот что такое?!

Мистер Эдвинс ткнул клюкой во что-то на стойке у окошка консьержки.

По виду то, на что он указывал, напоминало человечка всего лишь в фут ростом. Странно изогнувшись, существо лежало на спине, нелепо раскинув тонкие ножки и ручки в стороны. Оно было явно оголодавшим – ребра торчали из-под буро-зеленой кожи, крошечный живот ввалился, как и щеки. Застывшее лицо носатого исказилось в жуткой гримасе: затянутые поволокой блеклые глазки немигающе уставились в потолок, из длинного носа вытекала какая-то слизь, в широко раскрытом рту проглядывали острые зубки, и наружу, прямо на грудь, вывалился распухший черный язык.

Это был гремлин. И гремлин был мертв.

Бедолаге и без того досталось, так еще кто-то, ко всему прочему, защемил ему нос большой деревянной прищепкой. Учитывая, что никакой прищепки не было, когда Арабелла подбросила гремлина под дверь мистера Эдвинса, напрашивался вывод, что старик, чтобы не испачкаться и что-то случайно не подхватить от маленького вредителя, держал гремлина за эту прищепку, пока тащил его вниз.

Финч и Арабелла с трудом пытались сдержать довольные улыбки, глядя на то, к чему привела их «шалость».

Последние два дня они упорно распускали слухи о том, что в доме завелись гремлины, а учитывая, что им в этом, сами того не зная, помогли «укушенный» врун мистер Блувин и вездесущая миссис Чаттни, то к сегодняшнему утру уже почти все жильцы искренне считали, что началось нашествие.

Финальным штрихом был дохлый гремлин, которого Финч лично отыскал в куче металлолома у одной из мастерских на задворках Горри. Дети знали точное время, когда мистер Эдвинс обычно отправляется в «более-менее терпимое место», утреннюю кофейню «Омлет Ви», и заранее подготовили ему подарочек, который просто невозможно было не заметить и… не оценить.

– Я один из самых старых жильцов этого дома! – продолжал негодовать мистер Эдвинс. – Почему я должен спотыкаться о каких-то гремлинов на пороге?!

– Вы всего лишь споткнулись о него! – жаждая внимания, встрял мистер Блувин. – А меня он укусил! Бедный мой палец! Вдруг я подцепил что-то опасное? Вдруг у гремлина было бешенство?

– Блувин! – прикрикнул на соседа мистер Эдвинс. – Да всем плевать на ваш палец! Хоть бы этот гремлин вас всего искусал!

– Как вы смеете?! – оскорбленно проканючил мистер Блувин. – И вообще, это был другой гремлин! Тот, который на меня напал, был злющим и прытким, и глаза у него светились в темноте, а зубы клацали! А этот какой-то… смирный.

– Потому что он дохлый! Дохлые гремлины не кусаются!

Дверь лифта открылась, мистер Поуп отодвинул решетку и выпустил двоих жильцов: даму с коляской и джентльмена в дорогом черном костюме и высоком цилиндре на голове; на плечах у него лежал небрежно повязанный снежно-белый шарф, в одной руке джентльмен держал трость с рукоятью в виде плачущей маски, на сгибе другой висел зонтик.

Мистер Драммин из двадцатой квартиры был богат – слишком богат для Горри, но отчего-то предпочитал жить здесь, а не в Рривв или Труа. Когда-то он был довольно известным театральным актером, можно даже сказать, любимцем публики, но однажды, по его собственным словам, пресытился светом рампы, вспышками фотографических аппаратов и назойливым вниманием нескончаемых поклонников. Здесь, в тишине спального района, вдали от центра города, он спокойно поживал и потихоньку транжирил накопленные гонорары. Злые языки (само собой, речь идет о языке мистера Эдвинса) поговаривали, что он не просто так поселился в Горри, а из-за какой-то неприятной истории – едва ли не скандала, – связанной с некоей женщиной, карточными долгами и обманутыми кредиторами.

Спорщики так горячо препирались, что не заметили появления жильцов с седьмого этажа и продолжали вопить и перекрикивать друг друга, но мистер Драммин был не из тех, кто позволял себя не замечать.

– Вы только поглядите, мадам, какие здесь кипят восхитительные страсти! – со смесью легкого задора и великосветской утомленности воскликнул он, обращаясь одновременно и к мадам Кларе, и ко всем присутствующим.

– Действительно, – ответила няня.

Повисла тишина. Головы всех присутствующих повернулись к ним.

– Добрый день, мистер Драммин! – поздоровался кто-то. – Мадам Клара!

– В чем суть спора, господа? – спросил мистер Драммин. – Такое ощущение, что в доме пожар, а вы спорите, вызывать ли пожарных, тушить ли его своими силами или дать наконец этой развалюхе, ко всеобщей радости, сгореть дотла.

– Вы очень близки к истине, сэр! – возопил мистер Эдвинс. – Напасть поселилась в нашем доме!