Птицы

– Ладно. Представь большой узелок, из которого тянутся вниз две ниточки. Большой узелок – это таинственный мистер Гелленкопф. На него работают два Человека в черном: один – Гораций Горр с тростью-псом и второй – мрачный старик с тростью-вороном из кабаре «Пересмешник». На Горация Горра, в свою очередь, работает миссис Чаттни – исполняет для него какие-то поручения. На другого – дядя Сергиус. При этом твой дедушка, мои родители и мистер Франки знают, кто такой Гелленкопф. Все ниточки так или иначе тянутся к этому Гелленкопфу. Сначала я думала, что в нашем доме зреет заговор, но сейчас мне кажется, что мы нечаянно влезли в дела какого-то тайного общества.

От этих двух слов («тайное общество») внутренний мальчишка Финча затрепетал с ног до головы от восторга, а вот «внешний» особо радоваться не спешил.

– Это все очень умно, – сказал Финч, с удивлением поймав себя на том, что и правда все понял. – Но с чего ты взяла, что Человек в черном из «Пересмешника» тоже работает на Гелленкопфа?

– Ну же, Финч! У этих двоих одинаковые воротники – ты думаешь, это совпадение? Конечно, они оба на него работают. Может, черные пальто с такими воротниками – это форма или что-то вроде того.

– Форма? Как у почтальонов?

– Или как у солдат.

Финча пробрало от этого предположения, и все же кое-что для него по-прежнему оставалось непонятным.

– А мадам Клара? – спросил он.

– Человеку в черном из «Пересмешника» что-то от нее нужно, – напомнила Арабелла.

– Ты думаешь, она приведет нас к этой разгадке?

– Ну, не зря же она вдруг нарушила свой обычный распорядок дня и целых три раза сегодня вышла на прогулку с коляской. Уверена, все это неспроста. Что-то происходит. Надеюсь, мы получим какие-то ответы.

Финч пристально поглядел на Арабеллу.

– А мистер Дрей не будет злиться из-за того, что ты бродишь где-то вечером?

– Дядя Сергиус сегодня весь как на иголках – кажется, встреча в «Пересмешнике» его как следует встряхнула. Ему сейчас не до меня… Эй, смотри!

За разговором дети и не заметили, как преодолели пустырь. Впереди был Гротвей.

Казавшаяся бескрайней снежная прогалина между районами оканчивалась рядом пятиэтажных домов с покатыми темно-красными крышами и флюгерами в виде жестяных рыб. Окна уютно светились, вдоль домов прогуливались дамы и джентльмены под зонтиками, неподалеку, на заснеженном холме, катались дети на самоходных санках. Оттуда доносились веселые возгласы и смех.

Мадам Клара здесь не остановилась и вместе с коляской нырнула под арку между двумя домами.

Дети ускорили шаг и вскоре оказались на неширокой улочке. Фигура мадам Клары впереди небыстро продвигалась в людском потоке.

Даже сейчас Гротвей был шумным и оживленным. По мостовой ползли, пыхтя и шелестя полозьями по снегу, дымные троффы. То и дело звенели колокольчики над дверями лавок. Из рупоров новостной будочки шло вещание, а из медленно катившегося по улице передвижного граммофонного аппарата звучала музыка, смешивающаяся с голосами прохожих.

За большим окном цирюльни «Шевелюрное чудо» на высоких стульях сидели несколько джентльменов, головы которых обхаживали автоматоны-парикмахеры с пятью руками каждый: лица мылились, щелкали ножницы, гудели сушильщики. На витрине «Ателье Франкура» танцевали безликие деревянные манекены, облаченные в вечерние наряды.

Мадам Клара никуда не заходила и нигде не останавливалась, и идущим за ней детям уже начало казаться, что она и правда просто прогуливается. Финча это невероятно злило. Арабелле удалось убедить его, что впереди их ждет какая-то тайна, но пока что самой большой тайной было когда же это блуждание по Гротвей наконец закончится.

Что ж, не прошло и пяти минут, как Финч получил то, чего хотел. Мадам Клара подкатила коляску к зданию с колоннами, на тротуаре у которого под вывеской «Театр Вирдербрандт» стояли джентльмены с сигарами и дамы с папиретками на мундштуках.

В театр няня, к облегчению Финча, не пошла, а вместо этого направилась в прилегающий к нему переулок. Дети, подойдя ближе, осторожно заглянули туда.

Свет уличных фонарей достигал лишь середины переулка, но и так было видно, что проход завален всяким хламом: старыми сундуками, очень странными деревьями на колесиках и большими рваными рулонами холста, на которых зачем-то нарисовали окна и двери. Финч вздрогнул, увидев лежащие тут и там в снегу среди хлама тела. Тел этих здесь насчитывалось не меньше десятка, и все они были облачены в мундиры с витой шнуровкой и золочеными эполетами, на головах мертвецов сидели шляпы-двууголки с обтрепанными перьями. Приглядевшись, мальчик понял, что все «мертвые солдаты» являются обладателями сточенных лиц и деревянных шарниров на руках и ногах. Куклы! Просто куклы! И тут все встало на свои места: переулок использовали как свалку театрального реквизита.

Женщина в черном пальто и шляпке с вуалью катила коляску, неторопливо продвигаясь между припорошенными снегом деревянными солдатами, пока в какой-то момент не развернула ее и не приблизилась к стене дома с левой стороны переулка.