Птицы

– Мы идем уже целый секстиллион проклятых миль! – проныла Арабелла. Даже она не знала, сколько это – просто запомнила термин из конца учебника «Странные числа», и в ее личной метрической системе это приравнивалось к «ну очень много!»

Финч продолжал упорно идти вперед. Силы его и так были на исходе, и их совсем не оставалось ни для споров, ни для утешений. Но Арабелла, по-видимому, как-то умудрялась разграничить источники сил – для ходьбы и для упреков:

– Это ты виноват! Ты сказал: «Если хочешь, можешь оставаться!» Это было подло и низко такое говорить! Ты знал, что я не захочу оставаться!

Финч лишь вздохнул. Он почувствовал, что если хоть слово скажет сейчас в ответ, то справедливость, вероятно, и восторжествует, но тогда они оба умрут, сгинут в буре, которая их догонит, потому что у него не останется сил волочить эту важную птицу за собой.

Сам же он нисколько не жалел, что отправился в путь. Да он и вовсе считал, что выбора у него нет. Что ж, в каком-то смысле так оно и было.

Когда Птицелов (Финч не мог даже мысленно называть этого человека «дедушкой») покинул дом № 17, окно закрылось, а Сергиус Дрей сбежал, раздался крик, который прошил все этажи, будто штопальной иглой.

Его услышали почти все, кто был в тот момент в доме.

Мистер и миссис Поупы зажали уши ладонями. Как и миссис Чаттни, доктор Нокт, мистер Хэмм и оба констебля.

Вдову Лилли из квартиры № 2 крик застал в ее кресле-качалке у пустого камина, когда она вязала очередную шаль и разговаривала со своим выключенным автоматоном Макли. На миг ее будто пригвоздило криком к креслу, а Макли шевельнулся и чуть накренился набок.

Мисс Аберкромби, приходящая швея средних лет из квартиры № 3, когда раздался крик, варила в огромном казане пунш. Вся ее кухня была заполнена розовым паром, и розовая же пена ползла из котла курчавым пухом. От неожиданности мисс Аберкромби выронила поварешку.

Мистер Блувин из квартиры № 4 поливал свои ненаглядные плотоядные растения. Услышав крик, он дернул единственной рукой и неловко облил из лейки одну из самых рослых мухоловок, отчего та мелко содрогнулась, отряхиваясь, и вцепилась ему в предплечье своей пастью.

Этажом выше, из квартиры № 5, в которой обретался мистер Бру, профессиональный пьяница и философ-любитель, раздавался нетрезвый храп, но, когда закричали, мистер Бру подскочил с ковра возле кровати и ошалело завертел головой, пытаясь понять, что происходит, почему он на ковре, трезв и какой сейчас год.

В квартире № 6, которая принадлежала Жужанне Чаттни, никого не было, а автоматон-секретарь Фло никак на крик не отреагировал, потому что с самого утра его не включали.

Мистер и миссис Томкинс из квартиры № 7 с удобством устроились на диване. Миссис Томкинс читала вслух Роман-с-продолжением о похождениях авантюриста и искателя приключений мистера Суона, а мистер Томкинс внимательно слушал и при этом скручивал из медной проволоки фигурку странного животного с хоботом, щупальцами и дюжиной ног. Они оба не на шутку перепугались, заслышав крик.

Еще этажом выше склочный старик мистер Эдвинс из квартиры № 8 корпел над механизмом новой бомбы, которую собирался подложить под дверь своего заклятого врага, ненавистного адвоката Джессила из восемнадцатой квартиры. Он почти-почти собрал бомбу, и когда раздался крик, от неожиданности выронил бронзовую втулку, и она упала прямо на рычаг взрывного устройства. Старик от ужаса одновременно распахнул рот, выпучил глаза и пошевелил волосами на затылке. Но взрыв не прогремел, Эдвинс отмер и принялся клясть себя на чем свет стоит: он забыл про соединительный шланг.

Миссис Мейделин Джей из квартиры № 9, повернулась на другой бок – она лежала в своей кровати, и даже не проснулась, так как была под воздействием сильных снотворных пилюль.

В квартире № 10, где жила страдающая, по словам консьержки, маразмом миссис Горбль, прогремел выстрел. Старуха сидела напротив окна, опасаясь, как бы кто к ней не влез, и потому подготовилась к встрече, зарядив четырехствольное ружье, прежде висевшее над камином. Когда раздался крик, она нажала на курки, и четыре ствола с грохотом выдохнули огонь, порох и четыре пули, вонзившиеся в потолок.

На этаж выше, в квартире № 11, мистер Гринвуд, клерк из лавки «До, Ре и К°», специализирующейся на продаже музыкальных партитур, стучал и колотил по радиофору, пытаясь заставить «несносную штуковину» работать, ведь в это время как раз должна была начаться его любимая передача, а то, что за окном бушевала буря и все радиопередачи были отменены, его мало волновало. И когда раздался сперва пронзительный крик, а за ним пол гостиной в паре шагов от него прошили четыре пули, он решил, что началась война, бросился в спальню, где спрятался под кровать.

Квартира № 12 пустовала. Финч был в гостях, если это можно так назвать. А его дедушка, мистер Корнелиус Фергин, с недавних пор известный, как Птицелов, в данный момент носился где-то в буре, строил козни и творил очередные злодеяния.