Птицы

Монстр с зонтиком склонился к няне и схватил ее за волосы. Мадам Клара закричала. Гелленкопф поднял ее за волосы с легкостью, словно она ничего не весила, и отшвырнул от себя прочь. В тот же миг рухнувшая лавина перьев накрыла комнату, и мальчик не увидел, что случилось с мадам Кларой.

Перья в очередной раз расползлись к стенам, обнажив происходящее наподобие театрального занавеса. Мадам Клара лежала, вжимаясь в пол. Она хрипела, ее грудь сотрясалась, и изо рта вместе с судорожным кашлем вырывались брызги крови.

Гелленкопф вскинул зонт и сделал им резкий выпад в сторону няни. Часть перьев оторвалась от стены и черным рукавом устремилась к распростертой женщине. Перья начали полосовать ее – от каждого такого прикосновения на лице и теле мадам Клары появлялись новые порезы. Она пыталась отбиваться, но все было бессмысленно.

– Мадам Клара! – закричал Финч.

Женщина поглядела на него. Она не произнесла ни слова, но он отчетливо уловил в ее взгляде отчаянное: «Беги!»

Гелленкопф повернулся к Финчу. На его лице появилась смесь раздражения и удивления. Видимо, он не представлял, что это за существо в дверях и откуда оно здесь взялось. Но существо было настроено решительно…

Финч вытащил из кармана крошечный, под стать ему самому, револьвер. Направил его на Гелленкопфа.

– Не трогай ее! Или я… или я…

Даже слепой увидел бы, как дрожит револьвер в пальцах Финча. Даже глухой различил бы страх в его голосе.

Но Гелленкопф не был ни слепым, ни глухим.

– Убей его! – велел он неизвестно кому и снова повернулся к мадам Кларе, словно позабыл о самом существовании чумазого мальчишки.

Портьера черных перьев на стене колыхнулась, и из нее, опираясь на трость, выбрался старик в белом костюме и треуголке.

– Неугомонный внук Птицелова… – проговорил с улыбкой Одноглазый. – Думаю, он не будет против, если я тебя выпотрошу.

Мальчик не успел ничего предпринять, когда Корвиус вскинул руки и обернулся белой вороной. А затем птица набросилась на него, выбила из руки револьвер. Финч попытался защитить лицо руками, и когти, разорвав рукава, вспороли его кожу. Боль была жуткой. Ворона била его крыльями, клевала и неистово рвала когтями.

Финч попятился и вновь оказался в коридоре. Он вопил и пытался отмахиваться. В какой-то момент ему удалось схватить ворону за крыло обеими руками. Финч дернул. Раздался хруст, но птица, закаркав от боли, забила свободным крылом еще яростнее. А затем вонзила все свои когти в плечо мальчика, с легкостью разорвав и сюртучок, и жилетку, и рубашку.

Не осознавая, что делает, Финч вонзил зубы в птичье крыло и сжал их что было сил. Ворона дернулась так яростно, словно пыталась распасться на две части. Она уже не каркала – а жутко, пронзительно орала. Вырвавшись из рук Финча, она извернулась и каким-то невероятным образом отшвырнула его от себя.

На том месте, где только что была ворона, стоял, скрючившись и с трудом опираясь на трость, Горан Корвиус. Его белый костюм был покрыт черной кровью и сажей, сломанная рука висела плетью. На плече кровоточил след от укуса.

Единственный глаз не-птицы пылал яростью. Старик не ожидал отпора, он-то полагал, что с легкостью расправится с каким-то мальчишкой. Но он не был бы успешным интриганом, если бы не делал выводы из своих промахов.

– Этого стоило ожидать, – едва слышно прохрипел Корвиус. – Внук Птицелова… Непредвиденные обстоятельства… Узелки и нити, выбившиеся из плетения…

Финч глядел на этого жуткого старика и не мог разобрать ни слова – голос Одноглазого звучал, как шорох, напоминающий шарканье ногами по полу. Финч вдруг вновь почувствовал себя отсталым. Он совершенно не знал, что делать. Все его мысли сейчас занимали лишь доносящиеся из комнаты крики мадам Клары и вкус… горький вкус крови не-птицы во рту.

Одноглазый одним движением вытащил из трости клинок и небыстро, осторожно двинулся к мальчику. Теперь он был готов к любым неожиданностям.

– Мне будет так приятно это сделать, – сказал Горан Корвиус. – Пока ты жив, искоренение семейства Трогмортона будет не полным. Внук Птицелова… нить, выбившаяся из плетения…

Финч попятился.

– Нет-нет, – угрожающе проговорил Одноглазый. – Ты так просто не уйдешь. Думаешь, что старик слишком немощен, чтобы тебя догнать?

Горан Корвиус поднял клинок и вдруг… отпустил его. Тот просто повис в воздухе рядом с ним. Сунув руку в карман, Одноглазый извлек что-то из него. Он швырнул это «что-то» вперед, и оно мягко покатилось по полу. Когда красный шар стукнулся о башмак Финча, мальчик с удивлением понял, что это обычный клубок шерстяных ниток. Клубок выглядел совершенно безобидным и…

И вдруг все изменилось.

Финч моргнул и застыл. Только что он был в коридоре гостевого крыла, а вот – он уже в совершенно другом месте. Причем в таком, что впору взять и сойти с ума.

Начать с того, что больше это был никакой не коридор. Темно-красные стены, пол, потолки, лампы казались мягкими, шершавыми, и Финч понял, что все кругом связано из нитей. Свет в лампах также имитировали нити, но белые – длинными извивающимися щупальцами они выползали из плафонов и врастали в окружающие предметы.