Птицы

– Так что? – Мистер Нэмм угрожающе навис над мальчиком. – Зачем твоему деду оружейные пружины, если он не полицейский? Вообще-то, знаешь ли, это незаконно продавать их кому попало. Мне не нужны неприятности от настоящих констеблей. Скорее, это у вас с дедом будут неприятности. Работа ему не нужна, видите ли… А ну, иди сюда!

Он попытался схватить мальчика, но тот вовремя дернулся в сторону и без оглядки ринулся к выходу из цеха.

Вслед ему неслось:

– Ну и беги! Беги, школяр! Но знай: когда ты вернешься, лет через пять, работы здесь уже не будет! Понял?!

А Финч все бежал…

Он был так напуган, что, даже не задумываясь, преодолел перегородившие улицу потоки искр, которые лишь слегка оцарапали его лицо. Преодолев весь Краекк, Финч бегом взобрался по длинной лестнице и оказался на трамвайной станции. Ему повезло, и там как раз стоял вагон, отправляющийся в Горри.

Нервно перетаптываясь, мальчик прокомпостировал билет и, заскочив в вагон, уселся у иллюминатора подальше от дверей. Затаив дыхание, он выглянул наружу, ожидая, что на станции вот-вот покажется разъяренный мистер Нэмм или кто-то из его людей.

Из рупоров раздалось: «Следующая станция – “Премут”», – двери закрылись, и трамвай двинулся в сторону старого и скучного, но такого родного Горри.

На сегодня Финчу было предостаточно впечатлений, путешествий и поездок. Он просто хотел поскорее оказаться дома.

*

Улица Трум, как и всегда, была сонной и тихой. Лишь эхом по округе разносился стук молотка мистера Перри, который все возился со своей тепло-решеткой на станции.

Возле дома № 17 стоял темно-синий «трофф» мистера Дьюи. Почтальона внутри не было, а исходя из того, что вся крыша-гармошка старенького экипажа была покрыта снегом, Финч сделал вывод, что мистер Дьюи, как это частенько бывало, зашел в подъезд передать посылки для жильцов да заболтался с миссис Поуп.

Финч толкнул дверь и привычно остановился на включившейся тепло-решетке. Но даже ее шум не смог перекрыть довольного скрежещущего мурчания Мо. Лысая кошка всегда радовалась, когда приходил ее любимый гость, обладатель синего форменного пальто, фуражки и кожаной сумки на ремне.

Мистер Дьюи был добрым, никогда не унывающим человеком. Обходительный и приветливый, почтальон искренне любил всех своих адресатов и называл их «мои люди». «Его люди» отвечали взаимностью. Даже миссис Поуп. Та вообще в нем души не чаяла.

Не любил почтальона лишь мистер Эдвинс, злобный старик из восьмой квартиры. Он говорил, что Дьюи – простодушный дурак, но слова мистера Эдвинса никто никогда не воспринимал всерьез. Его послушать, так все в мире делятся на два типа людей: прохвосты и дураки.

Сквозь гул решетки и мурчание Мо пробивался мягкий баритон почтальона. Облокотившись на стойку, мистер Дьюи почесывал кошку за ухом и говорил о том, что в преддверии снежной бури посылок и писем стало в разы больше, и совсем нет времени отдышаться и с кем-нибудь поболтать – разве что с миссис Поуп, потому что это, мол, традиция.

Консьержка глядела на него восхищенным взглядом, почти не моргая. Она упирала подбородок в сцепленные кисти рук и выглядела так, будто либо вот-вот бросится на почтальона, либо просто распадется на части от охвативших ее чувств. Видимо, она хотела, чтобы мистер Дьюи ее тоже почесал за ухом.

– Добрый день, мистер Дьюи. Здравствуйте, миссис Поуп, – поздоровался Финч и направился к лестнице.

Консьержка даже не заметила его появления, а мистер Дьюи обернулся.

– О, Финч! – обрадованно воскликнул почтальон. – Привет! Как школа?!

– Думаю, с ней все в порядке, гремлин ее задери, – пробормотал Финч.

Его ругательство было совершенно абстрактным и ни к кому в частности не относилось, а особенно к доброму почтальону.

– Как грубо, Финч! – укоризненно воскликнул мистер Дьюи, но в его глазах плясали озорные искорки. – Кстати, я отложил для твоего дедушки парочку довольно редких марок для его коллекции.

– Я ему передам, мистер Дьюи. Хорошего вам дня.

Мальчик пошагал по ступеням, и тут консьержка будто очнулась от продолжительного сна.

– Что? – взволнованно спросила она. – Гремлины? Кто сказал про гремлинов?

Миссис Поуп просто терпеть не могла этих мелких вредителей и считала, что их проделки – выпад лично против нее. Если бы она не испытывала глубочайшее чувство омерзения от одного вида гремлинов, то при встрече самолично душила бы каждого из них или же поймала бы одного и принялась избивать бы им прочих. Но пока что бедолаг-гремлинов спасали от ее ярости опытные гремоловы, которые милосердно травили их газом…

Нырнув в темноту лестницы, Финч мгновенно забыл о консьержке и гремлинах – его мысли переключились на свое расследование. Он так толком ничего и не узнал. Вернее, узнал, но все было бесполезным и странным.