Птицы

Миссис Чаттни как будто превратилась в снег. Финч невольно вспомнил про тех странных носатых существ: Рри из-под моста и толстяка на скамейке. Он испуганно поежился: неужели соседка тоже…

Додумать он не успел. За спиной вдруг хрустнул снег под чьими-то ногами, и кто-то грубо схватил Финча и Арабеллу за руки.

– Попались!

Миссис Чаттни и не думала превращаться в снег, она просто обошла «Фонарь констебля» вокруг и незаметно подкралась к Финчу и Арабелле. Стало очевидно, что она с самого начала знала о слежке и просто заманивала их в ловушку.

– Шпионите, маленькие проныры?! – зашипела миссис Чаттни. Соседка больше не выглядела добродушной и приторно вежливой, какой всегда казалась. С нее будто слезла маска, обнажив злобную, преисполненную яда и коварства женщину. – Очень зря!

– Пустите! – завопил Финч. – Пустите!

– Нет уж! Я вас не отпущу!

Соседка потащила детей к двери. Финч понял, что она хочет сделать, и похолодел от ужаса.

«Только не мистер Доддж! – пронеслось в голове. – Только не мистер Доддж!»

Арабелла тоже все поняла:

– Мы больше не будем! – взмолилась она. – Честно-честно!

Дверь «Фонаря констебля» распахнулась, и на пороге появился огромный человек в темно-синем мундире и шлеме с кокардой. Широкое бульдожье лицо полицейского багровело, в глубоко посаженных глазах поселился недобрый блеск, а черные бакенбарды, плавно переходившие в пышные усы, стояли дыбом.

– Что здесь за шум?! – грозно рявкнул констебль Доддж. – О, мадам!

Он увидел миссис Чаттни и поприветствовал ее, прикоснувшись к краю шлема.

– Мистер Доддж! – воскликнула женщина. – Тут двое детей, сэр! Я поймала их, когда они заглядывали в ваши окна и что-то вынюхивали!

– Дети, мэм?

– Да, сэр. Двое маленьких вредителей.

Мистер Доддж опустил взгляд и тут же поджал свои пухлые губы, не преминув также сморщить и нос, словно перед ним стояли никакие не дети, а две огромные испускающие слизь из пастей блохи.

– Внутрь! – велел он и отошел в сторону.

Миссис Чаттни затащила упирающихся Финча и Арабеллу в «Фонарь констебля», и только после этого отпустила их.

Мистер Доддж упер руки в бока и с ног до головы оглядел детей. За его спиной маячило недоуменное лицо младшего констебля Перкинса. Высокий и худой младший констебль разительно отличался от своего старшего коллеги: его круглое мальчишеское лицо было чисто выбритым и казалось слишком простоватым, как для служителя закона. Из-под шлема торчал вихор соломенных волос.

– Кто здесь у нас? – пробасил тем временем мистер Доддж. – Отъявленные негодяи?

– Это не мы – негодяи! – заявил Финч. – А она!

– Молчать! – Констебль размахнулся и отвесил мальчику пощечину. – Не сметь оскорблять почтенную мадам!

Финч схватился за щеку и почувствовал, как к глазам подбираются слезы. Лишь неимоверным усилием воли он удержался, чтобы не заплакать – нельзя было рыдать, как девчонка, в присутствии Арабеллы. Вместо этого он гневно засопел, с ненавистью уставившись на огромного злого полицейского.

– Они что-то замышляют, говорю вам, мистер Доддж. – Миссис Чаттни улыбалась настолько зловредно и лживо, что поверить ее словам мог бы только непроходимый тупица, ну, или старший констебль Доддж.

– Это она что-то замышляет! – попыталась все объяснить Арабелла. – Она связана с…

Констебль замахнулся, чтобы ударить и ее, но тут вмешался Перкинс. Он вынырнул из-за спины мистера Додджа и строго покачал пальцем:

– Никаких бездоказательных обвинений в «Фонаре констебля»!

После чего взял Арабеллу за руку и, подведя девочку к стене, усадил ее на стоявшую там грубую деревянную скамью. Судя по железным кольцам в полу, к которым должны были крепиться цепи кандалов, это место предназначалось для арестованных преступников.

Хмурился и ворчал Перкинс больше для виду. Было ясно, что он просто попытался защитить девочку.

Впрочем, его старший коллега этого не понял:

– Вот именно! – рявкнул он. – Никаких бездоказательных обвинений! Напраслина тоже считается преступлением, чтоб вы знали!

Миссис Чаттни кивнула.

– Вот-вот! – сказала она самодовольно. – Мистер Доддж, я настоятельно рекомендую наказать этих детей, а еще сообщить обо всем их родителям. Судя по всему, мистер Дрей, дядя этой наглой девчонки, недостаточно строго ее воспитывает.

Арабелла заплакала: она боялась себе даже представить, что ее ждет, если во все это вмешается дядя Сергиус.

– Да и к мистеру Фергину, деду несносного мальчишки, тоже следует заглянуть, – добавила миссис Чаттни. – Но, вообще-то, мне кажется, он решил последовать примеру родителей этого безнадежного ребенка и бросил его: я краем уха слышала о том, что мистер Фергин куда-то внезапно отбыл. Если это так, то стоит вызвать клерков из сиротского приюта.

Финч сжал кулаки и скрипнул зубами, но сказать ничего не решился.

– Что ж, я так и сделаю, мадам, – важно покивал мистер Доддж. – Мистер Сергиус Дрей – почтенный джентльмен строгих нравов и образец хороших манер, ему можно доверить наказание девчонки. А что касается этого оборванца, то мы и на него управу найдем. Благодарю за вашу помощь в поимке злоумышленников, мадам.