Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 1

Чем ближе подходило время прощания с Грибзой, тем более непонятной представлялась моя дальнейшая жизнь. Множество вопросов волновало меня. Выдержит ли непрестанная молитва столкновение с действительностью, когда хлопоты и попечения обрушатся на нее со всей силой? Или мне необходимо оставшиеся годы провести в полном затворе? Останется ли молитва во мне, когда я встречусь с людьми? Что мне говорить, как поступать? И самое главное: удастся ли мне когда-нибудь увидеть своего духовного отца и рассказать ему обо всем, что произошло со мной? Но тихий и смиренный голос, молитвенно изливавшийся из сердца, успокаивал и согревал душу, без слов сообщая ей свой сокровенный смысл: «Не оставлю тебя, если будешь всегда смиренным и кротким. Подскажу тебе все, ибо дух старца твоего с тобою вовеки. Ничего не бойся, ибо Сама Истина – Христос живет посреди твоего сердца…» Со слезами на глазах я отвечал этому тихому смиренному гласу: «Непостижимая Премудрость Божия, Господи Иисусе Христе, славлю и восхваляю Тебя всей душой, всем сердцем и каждым своим помышлением, слава Тебе и хвала отныне и вовеки…»

Призывные голоса проснувшихся водопадов возвестили приход весны. Дождавшись крепкого наста, похрустывая промерзшим снежком, я спустился к тропе. Возле водопада снег закончился. Крокусы, подснежники и примулы росли прямо на тропе, и я старался не наступать на эту трогательную и беззащитную красоту, осторожно ставя ноги на землю. На пути к скиту приятно было идти по мягкой тропе, согретой весенним полуденным солнцем.

Порывистый теплый ветерок овевал лицо. В душе легко струились слова «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» Зная, что медведи в это время выходят из берлог, я громко читал молитву вслух, стараясь попадать в такт с каждым своим шагом. Мне не хотелось нос к носу столкнуться с медведицей. И все же я не избежал неожиданной встречи. За очередным поворотом я остановился как вкопанный: в пяти метрах от меня стояла медведица с двумя годовалыми медвежатами, настороженно глядя в мою сторону. Я замолк, но никакого страха не ощутил. Внутри, как драгоценный алмаз, всеми гранями переливалась Иисусова молитва. Мы молча смотрели друг на друга. Сердце источало любовь и сострадание не только к медведице, но и ко всему живому, что окружало меня. Лесная красавица с тихим рыком легонько шлепнула лапой первого медвежонка, таращившего на меня свои круглые глазенки. Тот кубарем улетел в кусты. Вслед за ним побежал второй медвежонок. Медведица неторопливо и с достоинством скрылась в кустах. Это семейство показалось мне таким милым, что я бы, наверное, всех их расцеловал, если бы это было возможно. Переживания этой нелегкой, но благодатной зимовки сложились в небольшое стихотворение, полностью выражающее произошедшее со мной изменение.

* * *

Я связан дождями,

Завален туманом,

Затоплен закатом

Под небом багряным.

Мне некуда ехать

И некуда плыть.

Как просто, как жутко

Как сладостно БЫТЬ!

Братья находились дома. Павел вышел встречать меня, услышав слова молитвы. Он долго и пристально смотрел мне в лицо, наконец сказал:

– Что-то в тебе изменилось, отче! Только не пойму что… Иеромонах молчаливо поприветствовал меня. Видно было, что они обжились в скиту и живут своей, только им понятной жизнью. За чаем послушник рассказал мне о зимовке и, стуча кулаком в грудь, поведал:

– Отец Симон, за эту зиму я, можно сказать, выкормил иеромонаха Ксенофонта своим духовным молоком! Теперь ты его не узнаешь!

Тот с улыбкой ответил:

– Да, со мной в жизни еще никто столько не общался!

Мне радостно было услышать об отсутствии раздоров в их молитвенной жизни. Отец Ксенофонт на вид повзрослел и вроде бы духовно окреп. Он с радостным лицом поделился главной своей новостью: Иисусова молитва плохо давалась ему и он постоянно впадал в сонливость, и к весне иеромонах нашел свой метод – он брал четки, выходил ко кресту во дворе и, ходя перед ним взад и вперед, молился по четкам. Но сомневался, не зная, делали так прежние молитвенники или нет, потому что если он оставит этот способ молитвы, то сонливость и дремота вновь одолеют его. Я успокоил его, рассказав, что так молились многие пустынники, и мне тоже помогает этот способ, чтобы не рассеиваться, когда я иду по тропе.

– Одно обстоятельство, отец Симон, безпокоит меня… – неуверенным голосом продолжал иеромонах.

– А что такое?

– Не знаю, как найти ключ к сердцам этих людей на Псху?.. Все время чувствую какую-то напряженность…

Я ощутил сострадание к этому неуклюжему доброму парню:

– Дорогой отец Ксенофонт, никаких ключей к сердцам местных жителей искать не нужно! Не смотри на них свысока, а всем сердцем прими в себя их нужды и скорби, тогда каждая душа откликнется тебе! Искренне полюби этих людей, и тогда твое сердце напрямую будет общаться с их сердцами и твоя душа услышит всю боль и страдание их душ…

За столом возникло молчание. Мой собеседник сидел, низко опустив голову. Затем он в раздумье сказал:

– Мне кажется, я понял…

Павел, внимательно выслушав мои слова, восторженно заявил:

– Ну, отче, ты даешь! Вот сказал, так сказал! Полностью одобряю…