Птицы Великого леса

Это было чудно и ново. Да, Милош всегда был нежен, но всё же иначе. Не так бережно. Игриво, а не заботливо.

– Встретимся в Ниже, – сказала Дара, и лошадь снова потянула за поводья. Она сделала шаг по мосту и остановилась.

– Буду ждать.

Дара скривились.

– С чего ты вдруг стал таким заботливым? Разве что нос мне не утираешь.

– Разве я не всегда такой? – усмехнулся весело Милош. – Приглядываю, чтобы ничего не случилось.

Она рассматривала его, пытаясь найти нечто скрытое, то, что таилось лишь в его мыслях. Никогда, никогда Милош не вёл себя так с ней, только с Весей.

Плечи вздрогнули, как от удара плетью.

Он нянчился с Дарой, точно с маленькой. Как с сестрой был осторожен. Так же пытался угодить, развеселить, с отеческой лаской заглядывал в глаза, будто Дара вот-вот развалится, в прах обратится, сломается от своей боли.

Но она не Веся. Нет больше Веси, нет её звонкого смеха и светлой улыбки. Одна только Дара осталась. Злая и горькая. Так за что он так с ней? Как с другой?

Она взбесилась, подскочила, готовая ударить. Милош отшатнулся, распахнул широко глаза, а Дара уставилась на него с ненавистью, пылая от бешенства. И вцепилась в ворот, притягивая, целуя больно, яростно, страстно.

Вот она, вот! Рядом! Живая, настоящая. Она, а не её сестра. Это она его любит, она целует, никто другой. Не рдзенская красавица, холодная, точно лёд, не её сестра, погубленная ими двоими. Она.

Дара вжималась в него всем телом, цеплялась за волосы, одежду, плечи, каждым движением утверждая, что рядом стояла только она одна. И руки Милоша обвились вокруг неё, обняли крепко.

Он стал целовать её медленно, точно вкушая мёд. Дыхание оборвалось и тут же вернулось. В глазах прояснилось.

Дара попятилась, когда Милош выпустил её из объятий.

– Прощай, – прошептала она в смятении.

– Будь осторожна, – повторил он негромко.

Ноги подкашивались. Милош оказался рядом, подсадил Дару в седло.

– Всё-таки ты меня любишь, – хмыкнул он довольно.

Щёки вспыхнули.

– Да что ты?!

Она не успела договорить. Милош хлопнул лошадь по крупу, и та сорвалась с места. Пролетел мимо деревянный мост, и вмиг Дара нагнала обоз, что уже сворачивал на тракт. Только тогда она смогла совладать с лошадью и заставить её перейти на шаг. Дара обернулась – ворота остались далеко позади, за рекой. Если Милош и стоял ещё там, то Дара его не разглядела.

Дорога казалась пустынной. Над закрытыми воротами кружила сова.

– Ну что, госпожа лесная ведьма? – спросил из саней однорукий Вторак. – Едем?

– Едем, – пожала плечами Дара, не зная, к чему тот начал разговор.

– Ох, и волнуюсь я. Никогда не бывал в Великом лесу, только страшные сказки и слышал.

Дара промолчала. Сказки те были правдивы.

Глава 24

Рдзения, Твердов

Месяц березень

Чем дальше дорога уходила на запад, тем оживлённее становились просёлки. В округе от Твердова было многолюдно, но уже поползли тревожные слухи: твари Нави нападали на людей.

– Как только король прогнал Охотников, так и началось, – пожаловался сапожник, чинивший обувь Горицы. – Без них нам не справиться.

– Так, может, Охотники и науськали нечисть, – с заговорщическим видом сказала его жена. – Их главный водился с ведьмами.

– Что за ерунду ты мелешь? – сапожник чуть не выронил иглу из рук.

Ежи с трудом сдержал вздох. Он и рад был бы послушать, что происходило в округе, но ему не терпелось вернуться в корчму и поужинать. Они были в пути уже третью седмицу, двигались медленно, часто мёрзли по ночам в нетопленных избах, и в этот день наконец собирались переночевать в тёплом доме.

– Не одна я так считаю, – упрямо произнесла жена сапожника. – Сам подумай: раз Охотники имеют такую власть над духами, значит, могут не только усмирить их, но и заставить напасть на людей. Их главный, который женился обманом на Белой Лебёдушке, знался с ведьмами, это все знают. Вот Охотники и мстят за то, что их разоблачили.

– Глупости! Охотники убивают нечисть.

– Кого-то убивают, а с кем-то, видать, дружат. Духи никогда такими злыми не были, пока главу Охотников не казнили. Это всё их работа, точно говорю!

Ничего нового сапожник и его жена не говорили. Везде, где бы ни останавливались Горица и Ежи, разговоры ходили примерно одинаковые: ландмейстера Идульфа казнили, Охотников изгнали, а госпожа Венцеслава готовилась к свадьбе с принцем Карлом.

Весь королевский двор перебрался западнее от Совина, в Твердов. Там, вдали от бывшей Совиной башни, было вроде бы спокойнее, но духи Нави свирепствовали и там. Они разоряли деревни, похищали детей, задирали скот, нападали на одиноких путников, и народ бежал из родных мест на восток, в Ратиславию, или на запад, в Твердов или ещё дальше, в Лойтурию. Рдзения пустела.

– Хочешь верь, хочешь нет, – продолжила жена сапожника. – Только у нас в Твердове всё было спокойно, пока Охотники не прошли. А с тех пор в замке и началось.

– Что началось? – спросил Ежи.

– Малый человек вернулся. И, говорят, хочет извести молодую госпожу. Он всё ходит вокруг её покоев, вздыхает.

– Какой ещё Малый человек?

Женщина стрельнула в сторону Ежи глазами, улыбнулась с заговорщическим видом.