Публичное разоблачение

— Не могу поверить, что ты так со мной поступила. — Он оттолкнулся от стены. — Проклятие! — ругнулся он и направился к машине.

— Даг, — позвала я. — Он просто остановился у меня, возвращаясь в Нью-Йорк. Это совсем не то, что ты думаешь.

— Просто остановился?

— Да. Я не знала, что ты приедешь.

— Он хотя бы знает о моем существовании?! — закричал он в сторону дома. — Знает ли он, что ты почти помолвлена со мной?

— Да.

— Вы уже переспали? — кричал Даг. — Проклятие, Салли! — Он ударил кулаком по капоту машины, оставив вмятину.

Рванул дверцу машины, уселся и тронулся с места. Мне хотелось крикнуть что-нибудь ему вслед, но не знала что. Мотор взревел, и из-под колес машины полетели грязь и гравий.

Когда машина исчезла за поворотом, Спенсер открыл переднюю дверь. На нем были шорты, майка и теннисные туфли. Он спустился по лестнице.

— Могу догнать его и все объяснить, — сказал он. — Если хочешь, чтобы он вернулся. Скажу ему, что ничего не произошло. Скажу ему все, что ты захочешь.

Я смотрела на него, вытирая глаза.

— Но надеюсь, ты не хочешь, чтобы он вернулся. Что ты позволишь ему уйти.

Я закрыла лицо руками.

— Салли, пожалуйста, поверь мне, я знаю, что между нами происходит что-то чудесное, что-то такое, что заставляет меня думать, что раньше такого ни со мной, ни с тобой не происходило.

Опустив голову, я повернулась к Спенсеру, и он обнял меня. Я спрятала лицо у него на груди. Он поцеловал меня в висок.

Глава 26

Спенсер остался на ночь.

Принимая во внимание все то, что случилось, я спала на удивление спокойно. Он тоже. Я встала рано, в начале седьмого, приготовила ему кашу и кофе.

Он стоял уже в дверях, прощаясь со мной, когда вдруг, посмотрев на часы, покачал головой и сказал:

— Мы можем немного поговорить? Покажи мне что-нибудь. Например, фотоальбом, свой старый табель успеваемости. Хочешь, выйдем во двор и сфотографируем Скотти или отправимся на прогулку и нарвем цветов. Просто будем петь. Можем пойти на бензозаправку и спеть гимн вместе с Бернис!

Я рассмеялась, покачав головой.

— Дорогой, тебе надо ехать. — Прошло всего пять дней, и я уже называю его «дорогой».

Он неохотно согласился, мы попрощались, и Спенсер уехал.

Я со Скотти отправилась на прогулку в поле. Там так чудесно утром.

Вспоминая Дага, я поняла, что иного не могло быть.

Что ни делается, все к лучшему, не так ли?

Чи-Чи сообщила, что мне сегодня предстоит очень серьезное интервью, хотя и добавила, что я могу об этом пожалеть. Разговор будет с семидесятилетней матерью Касси, Кэтрин Литлфилд. Чи-Чи сказала, что Кэтрин скорее умрет, чем встретится со мной лично, поэтому ограничилась телефонной связью.

Как только миссис Литлфилд ответила на мой звонок в Седар-Рапидсе, Айова, я сразу поняла, что голос у нее как у ведьмы. Правда. В голосе сквозила не то ненависть, не то злоба. Возможно, она просто раздражена или нервничает.

Я представилась и поблагодарила за то, что она уделила мне время.

— Только немного времени. Я уже говорила этой латиноамериканке. Я очень занята.

— Да, понимаю. Я очень ценю ваше согласие.

— Эта женщина говорила, что вы хотите прилететь сюда. Скажите ей «нет»! Напрасная трата времени и денег. Телефонный разговор — меньшее из двух зол, полагаю. Скажите, почему вы решили писать о Кэтрин? Надо думать, из-за ее второго богатого мужа.

Я подозревала, что, если не раскрою карты, миссис Литлфилд сама проведет все интервью, задавая вопросы и сама на них отвечая. Интересно, что Касси она называла Кэтрин. В том, что она единственную дочь назвала своим именем, было что-то патологическое.

— Я пишу о невероятном успехе вашей дочери, — вступила я. — За последние годы многое изменилось, но, миссис Литлфилд, ваша дочь по-прежнему поистине купается в успехе.

— Я никогда не читаю ее журналы, — последовал ответ. — Не хочу терять на это время.

Я начала объяснять ей свой статус, но вскоре поняла, что от этого мало пользы — я теряю ее драгоценное время!

— Ну что ж, приступим? Должна предупредить вас, миссис Литлфилд, что я собираюсь записывать наш разговор на диктофон, чтобы потом быть абсолютно уверенной, что я правильно вас цитирую.

Она фыркнула.

Ее надо как-то расположить к себе.

— Миссис Литлфилд, Касси рассказывала, какое огромное влияние вы оказали на ее жизнь. Вы содержали всю семью, воспитывали ее, помогли поступить в колледж…

— А она сказала вам, что ее отец пьяница и бездельник? И что первое, что она сделала, уйдя из дома, — нашла себе точно такого же?

— Ну не совсем так, — вставила я.

В голосе миссис Литлфилд, к моему удивлению, появился сарказм.

— Уверена, она вам этого не говорила. — Она захихикала. — Кэтрин всегда давала слабину, когда дело касалось мужчин, и всегда их оправдывала.

Да, разговор принимает интересный оборот, и я стала делать пометки в блокноте.