Публикации на портале Rara Avis 2015-2017

В наши времена уже было мало претензий к тому, что там, где воевал танк Т-34, ставили на постамент позднюю версию Т-34-85. Однако бюрократическое сито, не пропускавшее всякую живую мысль, или пропускавшее её с трудом, всё же часто срабатывало и в области смешной халтуры.

Теперь этого инструмента нет — и наше доброе РВИО, которое вообще похоже на особый тип царя Мидаса, не может и вовсе провести никакой фильтрации.

Интересно ещё и другое — как устроено поточное и бригадно-обезличенное производство там, где мы привыкли видеть штучное. Мы подразумеваем, что есть памятник, и у него — автор. Памятник прекрасен, и тогда автор получает заслуженные лавры. Но в этом случае совершенно непредсказуемым образом начинает работать пословица «У победы много отцов, а поражение всегда сирота». Виноватым всегда оказывается какой-то стрелочник или подмастерье.

Трагедия в том, что в случае скандала с каким-нибудь казённым проектом, в нашем богоспасаемом Отечестве совершенно не выработана культура оправдания. Можно было бы загодя придумать какие-нибудь устойчивые формулы про климат, внезапно выпавший снег или что-то ещё.

Но тут сущая беда, и мы должны были бы быть благодарны скульптору и Военно-историческому обществу за нестройный хор показательных аргументов.

Вот скульптор поясняет: «Это очень маленькая фоновая вещь. Я даже удивляюсь, как ее разглядели. Мы ее брали из источников. И там, где мы её брали, написано „Автомат Калашникова“. Что-то из интернета», — это вообще восхитительная честность, потому что объясняет (как мне кажется, совершенно верно объясняет) появление немецкого танка «Тигр» на праздничных плакатах к 9 мая, гитлеровских солдат на поздравительных открытках ветеранов и всё такое прочее.

В таком случае даже у стрелочника есть шанс выкрутиться, потому что Интернет — что-то вроде беса. Он и попутал. А Интернет у нас признанный бес, он всё время русского человека искушает, и в случае Интернета нет на русском человеке вины.

При этом ещё раньше, когда музыкант Макаревич выказывал претензии к общему виду памятника, скульптор ловко парировал: «Никакой танцор или певец не будет слушать мнение скульптора, как он станцевал или спел. Это профессия, и не надо в неё лезть. Даже мы, профессионалы, себя скромно ведём и не абсолютизируем всё как истину в последней инстанции. Может, у него другие вкусы. Многим памятник нравится». От слов «Это профессия, и не надо в неё лезть» два шага для непробиваемого аргумента «А сам-то так сможешь?» — на что обычно отвечают, что не нужно быть курицей, чтобы судить о том, тухлое яйцо или нет. Теперь, он, правда, ещё говорит: «Прессе должно быть наплевать на эту ошибку». Примерно также говорил персонаж другого мультфильма: «Пустяки, дело ведь житейское». И действительно, постоянно переделываемые памятники создают образ нового, по-настоящему пластичного искусства.

А в том ведомстве, министр которого произнёс чудесную речь на открытии памятника «культурному бренду», предлагают «адресовать вопросы в Российское военно-историческое общество или автору скульптуры Салавату Щербакову».

В самом Военно-историческом обществе говорят не менее прекрасные слова: «Важно понимать, что военно-историческое общество является заказчиком памятника, и у нас пожелание к оружию было только одно — к той модели автомата, которую держит в руках Михаил Тимофеевич. Всё остальное — полёт творческой фантазии скульптора и его помощников, поэтому пусть разбираются, они сейчас будут исправлять эту ошибку», причём исполнительный директор общества делает не менее чудесный вывод: «И благодаря ошибке, сделанной по вине скульптора, каждый желающий видит, что StG и автомат Калашникова — это совершенное разные автоматы, и обвинять М. Калашникова в заимствовании категорически неверно». Ему вторит и министр: «В этом есть один большой плюс — теперь точно каждый знает, что даже на схеме АК и немецкая штурмовая винтовка — это разные типы стрелкового оружия».

Жизнь богаче наших представлений о ней, она богаче выдумки, всё в ней, как в прекрасной, но ныне забытой рубрике журнала «Крокодил», которая называлась «Нарочно не придумаешь».

В наших оправданиях, что ни слово, то войдёт в пословицы и поговорки.

III

Что из всего этого следует?

Во-первых, то, что история из области монументального искусства внезапно перетекает в сферу литературы и превращается в совершенно гоголевский сюжет. В нашем отечестве, с его сложным климатом, всё имеет тенденцию превращаться в литературу, и чаще всего в Гоголя или Лескова.

Во-вторых, человеку спокойному, не то что бы очень возбудимому, предоставлена для обсуждения модель, в которой отображается вся общественная мифология. Памятник по определению вещь символическая, сосредоточие знаков и смыслов, он вовсе не житейское дело.