Публикации на портале Rara Avis 2015-2017

Произведённый от такой матери таракан непобедим, как Джеймс Бонд (или Джеймс Бонд непобедим, как таракан). И непобедим так же, как Чужие. Битва с ними вечна, на радость писателям и кинематографистам.

Книги о чужих тараканах, обладая сюжетной незавершённостью (главным качеством любого сериала), по сути, сами фрагменты тараканьего книжного племени, лишённые индивидуальности, выживающие не персонально, а видовым способом.

Истребление зверя-врага бесконечно — как бритьё, безнадёжно и вечно — как выведение тараканов.

Как значилось в анекдотическом рекламном объявлении: «Избавим от тараканов навсегда. Гарантия полгода».

У тараканов-мутантов есть важное свойство — они не обращаются в суд, их убийство законно. Политкорректность компьютерной игры Duke Nukem 3D (1996)[91] заключалась в том, что врагами героя, то есть игрока, становились мутировавшие свиньи с дробовиками, демоны и уроды. В DOOM (1993), битва шла с людьми. Там игрок убивал себе подобных, в грохоте выстрелов помпового ружья заваливая бесконечные коридоры человеческими трупами, а в политически-корректной битве именно тараканоподобный монстр выглядывал из-за угла. В этом принципиальная разница двух подходов.

Впрочем, и эти игры, и эти конструкции — дело прошлого.

Пришли иные технологии и всё перемешалось, проросло по-новому.

Одни тараканы вечны.

20.06.2016

​Нравственная дилемма (об умственных упражнениях и прикладной этике петухов)

Когда говорят о вечных вопросах, так называемых русских вопросах, то сразу вспоминают Достоевского — как будто он первый начал снабжать художественное произведение философской загадкой, не имеющей чёткой разгадки. Разгадок у Достоевского, впрочем, хватает. Да и в пьесе «Антигона», написанной много веков назад, экзистенциального выбора хоть отбавляй. Об этих выборах писали и Сартр, и Камю, и это чуть ли не главная составляющая так называемой большой литературы.

Только «большая литература» вовсе не велика количеством читателей (это вообще отдельный разговор, кого и как читают люди, знающие имена Джойса и Кафки, неизвестно, что составляет реальный круг их чтения).

И тут на сцену выступает фантастика в самом простом её понимании, детективы и любовные романы.

Причём это экзистенциальное начало пришлось массовой культуре, как к шарику горшок. То есть во всяком приключенческом романе есть мотив принесения в жертву — участника экспедиции, рядового спецназа, вообще кого угодно. И тут я позволю себе долгую цитату (я вообще люблю долгие цитаты, потому что они передают не только стиль книги, но и воздух времени). Эта цитата из книги «На суше и на море», которая старше меня и сопровождала всю жизнь, стоя на полках в разных моих квартирах. В том сборнике был помещён обзор американской литературы, вернее, некоторой ее части, пера Александра Казанцева. Назывался он «В джунглях фантастики».

Так вот вам эта цитата: «Перед нами снова холодная жестокость беспредельного Космоса. На этот раз она использована не ради утверждения героического благородства жертвующих собой астронавтов — неумолимая и беззлобная жестокость создает здесь садистскую ситуацию неизбежной гибели прелестного создания, семнадцатилетней девушки, легкомысленно пробравшейся в ракету экстренной помощи, рассчитанную лишь на одного человека. Новеллист Том Годвин написал психологическую новеллу любования ужасом обреченной — «Неумолимое уравнение». В математическом уравнении вес лишнего человека, оказавшегося в ракете, вытесняет его жизнь с математической неумолимостью. Это лишний вес и лишняя жизнь, они должны оказаться за бортом. Автору не приходит в голову показать в этой острейшей ситуации подлинный героизм, светлое чувство, готовность к тому, чтобы пожертвовать собой. Нет! Холодный и жестокий пилот, истратив несколько сочувственных слов, объяснив, что по законам космических путешествий каждый обнаруженный лишний пассажир подлежит уничтожению, дав обреченной поговорить по радио с потрясенным братом и написать письмо родителям, этот механический исполнитель долга и представитель неумолимой бесчеловечности твердо нажимает рукой красный рычаг, выбрасывающий растерянную девушку с голубыми глазами в маленьких туфельках с блестящими бусинками в Космос… Насколько человечнее было бы то же неумолимое уравнение, если бы за скобками в Космосе оказался другой его член, подлинно мужественный человек-герой, оставивший в ракете одну девушку и включивший автоматическую аппаратуру спуска! Но американский новеллист был заинтересован лишь в показе ужаса, а не в показе силы и благородства характера»[92].

Был такой знаменитый фильм «Добровольцы», про комсомольцев, которые знакомятся на строительстве Московского метрополитена, затем, разумеется, участвуют в войне, и один из них, запертый в подводной лодке, отдаёт дыхательный аппарат своему подчинённому.