Публикации на портале Rara Avis 2015-2017

Жанр этот иногда называют «Постапокалипсис», а иногда употребляют слово «Фоллаут», вслед компьютерной игре давних времён. Это такая тактическая РПГ Fallout издания 1997 года, которую произвела на свет фирма Interplay Entertainment. Игру эту много раз модифицировали, она засияла новыми красками и возможностями, но нам всего важнее то, что вокруг неё выросла целая культура — с сообществами, лексиконом, книгами и даже социологическими исследованиями игроков. Неприхотливый смысл игры «Фоллаут» заключался в том, что нужно было покинуть какой-то схрон в одном из западных северо-американских штатов, искать воду (вернее «водяной чип»), да, в общем, неважно что — все знают, как устроены эти игры, фильмы и книги.

Есть среди них, конечно, великие произведения — вроде «Почтальона» Дэвида Брина — там не развлечение для фоллаутчика (вот и слово произнесено), там величие той американской нации, которая, сжав зубы, ломит к поставленной цели, которая по-настоящему непобедима, и ничего, кроме уважения вызвать не может. «Постапокалипсис» — название неловкое, хотя и точное (случился какой-то апокалипсис — ядерная война, птичий грипп, война с триффидами, нападение помидоров-мутантов), и вот началась «жизнь после».

Беда в том, что, как справедливо замечал капитан Врунгель о важности имени: «Как яхту назовите, так она и поплывёт». Поэтому длинное название неудобно — пост… кал… сись… Всё это неприятно и нехорошо. Корни самого образа, конечно, страшнее истории холодной войны и ожидания советского ядерного удара.

Американского удара тоже ожидали, но потом, когда я сравнивал свои ощущения с воспоминаниями сверстников по ту сторону океана, то решил, что отечественный взгляд на Конец Света был связан с большим спокойствием и фатализмом. Впрочем, у советских людей Гражданская оборона не была пущена на самотёк, служащих для тренировки гоняли по убежищам, а я сам шил на уроке ватно-марлевую повязку от радиационной пыли. Потом я даже получил удостоверение потенциального начальника сводной поисково-спасательной команды, которая с двумя тракторами должна была растаскивать обломки зданий после ядерного удара.

Мотив выживания у моих американских сверстников был совершенно другим — от ироничного отношения к семейным бункерам до скаутских пробежек по лесам и подготовки к неведомому. Во всяком американском сериале, включая лучший из них — «Южный Парк» всегда есть один-два фрика-выживальщика. Это вечный образ фоллаутчика. Будущего бойца Постапокалипсиса. Уже несколько смешной.

Но в шестидесятые годы прошлого века, как рассказывали мне простые американцы, всё было по-серьёзному: и бункеры, и припрятанные стволы в них, чтобы отбиваться от безумных банд. И запас консервов на три года вперёд. Но, главное, — отчаянная решимость выжить.

Как сейчас обстоит дело у наших американских друзей, мне неизвестно, но у нас любители выжить (в этом какой-то мрачный каламбур) рассматривают и просто вариант разрухи вкупе с новой Гражданской войной. О, сколько их, унылых городских клерков, обсуждают на форумах и в социальных сетях то, что произойдёт после обнуления их скучной офисной жизни. И тут появляются, им на помощь, писатели-гуру: в их романах страстные мачо, выживают на развалинах прежнего мира. Да что там — выживают, они побеждают врагов, и в итоге, получают, как приз, прекрасную принцессу, тоже не чуждую навыков стрельбы.

И тут наступает пора кого-то обидеть: ничего этого не будет, как ни отождествляй себя с героями фантастических книг и фильмов. Вы проживёте ваши унылые жизни, и если упустите то, за что нужно схватиться — своих сыновей и дочерей, — вовсе канете в Лету. Прах и тлен будет ваша судьба. А уж если случится какая-нибудь мировая беда, вострубит Глас с небес, и четыре неприятных мушкетёра поскачут по земле, знайте: никакого одинокого геройства не будет. Не будет принцессы, не уехать с ней на закат на мотоцикле, заправленном последним в мире бензином. Всё будет очень плохо, и конкретно для вас.

Это просто сюжет сказки в низкотехнологичном мире, где люди живут так быстро, что не успевают заболеть. Сказка эта старая, и главный намёк в ней в том, что только в сказках бывает герой-одиночка, которому удаётся жить долго в неудобном мире будущего.

Теперь же, все эти выживальшики обслуживаются целой вереницей разнообразной литературы и кинематографической продукции.

Обыватель лежит на диване с пивом (я, кстати, не знаю, отчего так прицепились к дивану и пиву — быть можно дельным человеком, любящим пиво до чрезвычайности, а русский литератор Крылов тоже любил свой диван). Обыватель лежит, и вот к нему приходит индустрия массовой культуры в лице писателя-мачо.

Это какой-нибудь героически-татуированный человек, который будит в обывателе тревожность. Писатель (а они чаще всего числятся по ведомству фантастов), говорит лежащему на диване: «Что, жирный пингвин, прячешь тело робкое в утёсах? А враг у ворот! Война на пороге! Эпидемия! Апока… Покалипс… Да ты ещё в „Фоллаут“ не играл! А ведь скоро беда, и вытащит она тебя за ушко да на солнышко!»