Публикации в журнале «Нева»

Поводом для возникновения столь одиозной легенды, вероятно, послужило постановление Петроградского губисполкома 1923 года, согласно которому одновременно были упразднены названия четырех параллельно идущих улиц: Захарьевской, Фурштатской, Шпалерной и Сергиевской. Первым трем присвоили имена революционеров первого поколения: Ивана Каляева, Петра Лаврова и Ивана Воинова. Бывшей же Сергиевской было дано имя композитора Петра Ильича Чайковского, который учился вблизи этой улицы, на Фонтанке, в Училище правоведения, и одно время жил на этой же улице. Однако многим казалось более логичным и уместным, если бы в ряду имен революционеров стояло и четвертое имя не композитора, а революционера, пусть даже и бывшего.

Все поставило на свои места время. В 1990-х годах трем улицам были возвращены их исторические названия, и только бывшая Сергиевская продолжает носить имя великого композитора.

Но мы опять отвлеклись. Вернемся к хронологической последовательности нашего повествования. В Гражданской войне победили большевики, после чего началась история советских денег. На первых сторублевых советских ассигнациях был изображен портрет В. И. Ленина. В народе эти купюры называли «Дядя», видимо, в память о царских «Бабках». И только потом их стали называть «Ленинками».

В 1923 году в обращении появился десятирублевый золотой червонец с изображением крестьянина-сеятеля с лукошком на фоне фабричного города. В фольклоре эта монета получила название «Золотой сеятель».

В 1970-х годах, в пору тотального дефицита промышленных товаров и продуктов питания, в стране появилось необычное порождение советской власти — сертификаты, которыми можно было рассчитываться за товары, приобретенные в валютных магазинах системы «Березка». Это были специализированные закрытые магазины по продаже промышленных и продовольственных товаров на сертификаты. В Ленинграде их было несколько. Один такой магазин находился в известном уже нам бывшем доме банкира Вавельберга на Невском проспекте, 7. Доступ обыкновенным гражданам в этот магазин, богатый ассортимент товаров в котором мог повергнуть в шок любого, кто там случайно оказывался, был закрыт. Понятно, что вокруг магазина процветали спекуляция и фарцовка. В основном на этом поприще подвизались молодые, предприимчивые, энергичные ребята, которых в городе называли «подберезовиками». Здесь же сновали сотрудники органов безопасности в штатском. Законопослушным гражданам лучше было здесь не появляться. В просторечии магазин был известен под именем «Береза». С началом перестройки это уродливое порождение социализма исчезло, оставив по себе память в городском фольклоре:

Мальчик на Невском доллар нашел,
Поднял его и в «Березку» пошел.
Долго папаша ходил в комитет.
Доллар отдали, а мальчика нет.

Сертификаты выдавались в обмен на валюту, заработанную советскими гражданами в заграничных командировках. В народе они ценились достаточно высоко и, видимо, потому получили название «березовые деньги», в отличие от «деревянных рублей», как именовали в городском фольклоре советские деньги за их невысокую ценность.

Еще с одним явлением, с которым так и не справилась советская власть, было отношение к водке — любимому напитку питерской интеллигенции и пролетариата. Не помогали ни спецмашины медвытрезвителей, которые в народе называли «хмелеуборочными», ни неоднократные повышения цен на спиртное. Ответ на все это был один:

Водка стала пять и восемь,
Все равно мы пить не бросим.
Передайте Ильичу:
Нам и десять по плечу.
Ну, а если будет больше,
То мы сделаем, как в Польше.
Будет дальше дорожать —
Снова будем Зимний брать.

Обращение к Леониду Ильичу Брежневу и намек на революционные события в Польше пока еще носили мирный характер. Однако ленинградцы, если верить фольклору, трезво и со знанием дела оценивали свои возможности: «Если будет двадцать пять — снова Зимний будем брать».

Злоупотребление алкоголем неизбежно вело к увеличению преступности — темы, которую никак не мог обойти своим вниманием городской фольклор. Тем более что к этому подталкивала двусмысленность, заложенная в названии Наличной улицы. Этот топоним существует с середины XVIII века. Название определялось тем, что улица со стороны моря и в самом деле была первой, то есть лицевой. Но в городской мифологии улица известна характерной лексической игрой. В народе ее до сих пор называют «Безнал» или «Наличка». Известна в фольклоре и местная пословица: «На улицу Наличную не ходи с наличными». По вечерам здесь и в самом деле небезопасно.

Если верить фольклору, небезопасно было не только на улице и не только в темное время суток. Вот отрывок из песни о ленинградском трамвае, записанной в Белоруссии: