Публикации в журнале «Нева»

Когда войдешь в трамвай,
Ты рот не разевай
И по карманам шарить не давай,
Не давай.
Монету доставай,
Вперед передавай,
Ведь это ленинградский наш трамвай,
Наш трамвай.
А если вдруг сосед
Зажилил твой билет,
Ты вора вором тоже не считай,
Не считай.
По новой доставай,
Вперед передавай,
Ведь это ленинградский наш трамвай.

В городе продолжали рождаться самые невероятные легенды о денежных кладах, зарытых в особняках бежавшей из революционного Петрограда знати. Одна из самых фантастических легенд связана с именем небезызвестной балерины Мариинского театра Матильды Кшесинской. В феврале 1917 года Кшесинская покинула революционный Петроград, а в апреле того же года в пустующий особняк на Петербургской стороне въехали новые хозяева. В нем разместился Центральный комитет партии большевиков и так называемая Военная организация РСДРП, или «Военка», как ее называли в народе. Тогда же, согласно легендам, во дворе особняка были зарыты огромные деньги, будто бы полученные большевиками от германского генерального штаба для организации революционного переворота в России. Через 80 лет эта фантастическая легенда трансформировалась в предание о том, будто бы этот клад к «немецким деньгам» большевиков не имеет никакого отношения. Будто бы сама Матильда Кшесинская перед бегством из Петрограда зарыла свои сокровища.

Легенды о кладах на пустом месте не рождаются. Их корни, как правило, уходят в глубины реальных событий. Так, во время одной из крупнейших большевистских акций в Тифлисе было захвачено 250 тысяч рублей. Однако использовать эти деньги на революционные цели не было никакой возможности. Все номера купюр загодя были переписаны и известны полиции. Тогда большевики решили подделать номера денежных знаков. Операция была проделана художниками так искусно, что забракованы были только две купюры, первые цифры в номерах которых были несколько сдвинуты. И тогда, согласно легенде, кому-то из экспроприаторов пришла в голову мысль сохранить эти купюры для истории. Их запаяли в бутылку и упрятали в землю. Ныне эти купюры будто бы хранятся в Музее политической истории России, развернутом в помещениях особняка Кшесинской.

Между тем ни построенный в Советском Союзе социализм, ни скорое приближение обещанного коммунизма не сокращали, а только увеличивали разрыв между богатыми партийными и государственными чиновниками и остальным населением. Об этом свидетельствует ленинградский городской фольклор.

В 1873 году в сквере перед Александринским театром по проекту скульптора М. О. Микешина был воздвигнут памятник Екатерине II. Статуя императрицы, установленная на высоком фигурном, круглом в плане пьедестале, исполненном архитектором Д. И. Гриммом, давно уже стала одним из любимых объектов городского фольклора. Наименее обидные его прозвища: «Печатка» или «Катька», а место встреч и свиданий молодежи в сквере перед Александринским театром называется «У Катьки». Мифология бронзового монумента богата и разнообразна. Еще в XIX веке начались разговоры о том, что место для установки памятника выбрано вовсе не случайно. Что так и должна стоять лицемерная распутница — спиной к искусству и лицом к публичному дому, который, по одной версии, находился на месте Елисеевского магазина, по другой — на Малой Садовой улице. Записные столичные зубоскалы и остроумцы ни на минуту не оставляли памятник без внимания:

Где стоит такая дама,
Позади которой драма,
Слева — просвещение,
Справа — развлечение,
А спереди не всякому доступно?

Этакая пикантная игра, в которой и правила всем понятны, и ответ заранее известен. Позади памятника — театр драмы, слева — Публичная библиотека, справа — Сад отдыха, а спереди — Елисеевский магазин, цены на товары в котором доступны далеко не всякому.

Далеко не всякому были доступны и многие другие услуги. В 1960–1970-е годы в старинном доме, перестроенном в 1910 году архитектором Ван дер Гюхтом для нужд банкирского дома «Юнкер и К°» на Невском, 12 существовало широко известное в советском Ленинграде по народному названию «Смерть мужьям» трикотажное женское ателье высшего разряда… Цены на услуги в этом ателье были столь разорительны не только для законных супругов, но и для богатых любовников, что в Ленинграде об этом ателье мод сложилась пословица: «Смерть мужьям, тюрьма любовникам». Причем если «смерть мужьям» фольклор предполагал в переносном, метафорическом смысле, то судьба любовников была более чем конкретной. При этом допускалось, что тюрьмы можно было все-таки избежать. На этот случай был готов другой вариант поговорки: «Смерть мужьям, петля любовникам».

7