Публикации в журнале «Нева»

Забегая вперед, скажем, что в советское время в сложной системе идеологического воспитания трудящихся масс в духе марксизма-ленинизма Кировскому театру отводилась особая роль. Он должен был демонстрировать всему миру небывалый расцвет советской культуры, ее неоспоримые преимущества перед западной и показывать те неограниченные возможности, которые предоставляет советская власть творческой интеллигенции. Но добиваться этого с годами становилось все труднее и труднее. Театр никак не желал быть рекламной витриной социалистического строя. Более того, после каждой заграничной гастрольной поездки труппа Кировского театра недосчитывалась одного-двух своих артистов. Как правило, это были не самые худшие. После того как в Париже остался Михаил Барышников, Ленинград облетел анекдот: в Кировском театре во время антракта желающие могут приобрести конфеты «Мишка на западе». Ленинградцы хорошо помнят знаменитую марку шоколадных конфет «Мишка на севере», которые всегда были в дефиците и полакомиться которыми можно было разве что в театральных буфетах во время антрактов.

Рассказывают, как перед одной из заграничных поездок труппы ее директора вызвал к себе первый секретарь обкома КПСС Г. В. Романов. «Почему после каждой поездки вы недосчитываетесь нескольких человек? — раздраженно, едва сдерживаясь, спросил хозяин города. — Почему от вас уходят актеры?» — «Это не от нас уходят, а от вас», — будто бы ответил директор театра.

Вместе с тем Мариинский театр всегда оставался гордостью города. Не всегда это выражалось прямолинейно, чаще — опосредованно. Так, например, бесталанным артистам присваивалось насмешливо-ироническое звание: «певец (или артист) с Мариинского подвала». Да и в микротопонимике самого театра более всего сохраняются имена таких деятелей Мариинского театра, которые составили его нетленную славу: «Фойе Направника» — в память о Эдуарде Францевиче Направнике, бывшем в 1860-х годах главным дирижером театра. А сам театр называют «Домом Петипа», по имени Мариуса Петипа, поставившего во второй половине XIX — начале XX века в Мариинском театре более 60 балетных спектаклей.

4

Гордость и славу Мариинскому театру на протяжении всей его истории создавали такие выдающиеся балетные и оперные имена, как Анна Павлова и Матильда Кшесинская, Вацлав Нижинский и Михаил Барышников, Алла Шелест и Федор Шаляпин. Неудивительно, что они становились любимыми героями и постоянными персонажами городского фольклора. О них судачили и сплетничали, о них говорили и спорили, их возносили и низвергали. Но именно благодаря этому их хорошо знали и о них долго помнили. Мы расскажем только о той мифологии, которая со временем приобрела общегородской характер и стала составной частью петербургской культуры. О некоторых из них мы уже говорили в наших очерках о петербургской мифологии на страницах «Невы», но контекст настоящего повествования позволяет нам обратиться к их прославленным именам еще раз.

Ведущая балерина Мариинского театра Матильда Кшесинская, о которой современники говорили столь же восторженно, сколь и неприязненно, на самом деле была наиболее яркой звездой петербургского балета на рубеже XIX и XX веков. Она происходила из широко известной в Европе театральной семьи. Дед Матильды Феликсовны был знаменитым скрипачом, которого современники сравнивали с самим Паганини, отец — танцовщиком, а мать — актрисой. На выступления Матильды Кшесинской сходился буквально «весь Петербург». Но бурные, неистовые аплодисменты восхищенной ее мастерством и дарованием театральной публики не могли скрыть от петербургской молвы ее вздорного характера обыкновенной и весьма изощренной интриганки. Директор Императорских театров В. А. Теляковский писал о Кшесинской как о «нравственно нахальной, циничной, наглой балерине, живущей одновременно с двумя великими князьями». А сама Кшесинская этого не только не скрывала, но при всяком удобном случае этим обстоятельством пользовалась. Не случайно вместе с прозвищами Королева Пуантов и Великолепная Матильда в Петербурге ее называли Мадам Эпатаж и Самодержавный Каприз.

Правда, при этом не надо сбрасывать со счета и другие легенды, по-другому характеризующие великую балерину. Рассказывают, что когда один из великих князей, в то время наследник престола Николай Александрович однажды предложил ей руку и сердце, то она решительно отказалась, хорошо понимая, что в этом случае будущему императору «вместо родительского престола пришлось бы удовольствоваться лишь троном царя Польского». И вопреки тому, что о ней говорили в петербургском «свете» и за кулисами театра, принять такую жертву Матильда якобы отказалась.

Известно, что у Матильды Кшесинской была любимая племянница Целина. Девочку можно видеть на многих фотографиях из семейного альбома балерины. Если верить городским легендам, то Целина вовсе не племянница, а ее собственная дочь от Николая II. В качестве доказательства приводятся многочисленные временные и хронологические совпадения.