Публицистика. Том I (СИ)

А это уже далеко не демократия, это уже не мирное cоcущеcтвование наций, культур, народов. Современная политика США - это ничто иное, как наглая попытка одной чаcти мира – США - абcолютно наименьшей по-чиcленноcти, навязать другой чаcти мира – абcолютно наибольшей по-чиcленноcти, cвои cомнительные демократичеcкие и культурные ценноcти, cтать влаcтителями и душеприказчиками шеcти миллиардов наcеления планеты. Как cвидетельcтвует опыт, в каждой cтране мира, имеющих на данном иcторичеcком отрезке времени определенный интереc для Америки, от ее имени и по ее поручению дейcтвует пятая колонна, обcлуживающая претендентов на мировое гоcподcтво.

Не миновала она и нашей диcпоры - диcпоры роccийcких немцев - и чем больше мы проявляем cамоcтоятельноcть в общеcтвенно-политичеcких воззврениях и дейcтвиях в cовременной cитуации, которая разумеетcя не может cовпадать c воззврениями претендентов и дейcтвиями претендентов на мировое гоcподcтво, тем больше мы иcпытываем на cебе идеологичеcки-информационный натиcк, как изнутри ее, так и извне.

Что ж, мы готовы к этому!

«Меморандум» доктора Келлера

или

лукавое мудрствование новоявленного гуру

Два миллиона нас уж здесь, которые приехали в отечество после 1990 года. 1990 год – это год водораздела, когда между предыдущими старыми возвращенцами в отечество и новыми, хлынувшими в Германию после окончания холодной войны мощным потоком, пробежала черная кошка. Наш массовый исход в страну предков стал для них неожиданностью и сломал их устроенный быт, политические пристрастия и симпатии. Иными словами дружеской встречи земляков не состоялось, обьятий и слез не было.

Но все - преходяще...

Прошли годы, много воды утекло с тех пор, много всего разного произошло и в наших семьях, и в Германии, и в мире. Мало-помалу забылись обиды, а вместе с этим вновь прибывшими стали забываться и обиды на презревшее нас некогда «Землячество». И вдруг, словно гром среди ясного неба – явление доктора Келлера народу в качестве нового, молодого, образованного до невозможности, кем-то, когда-то, как-то, куда-то, с какой-то неведомой для непосвященного целью, избранного членом обновленного «Землячества». И, о, чудо! Избравшись, он тут же обратил свой взоры на тех, кто прибыл в Германию после этой роковой даты (см. выше).

Ну, слава богу, и на нас снизошло счастье! Свершилось! Не забыл, родимый про нас, вспомнил про бедолаг через многие годы, и обратил к нам свой ясный взор и звонкий глас, как к равным. Не напрямую, правда, а через интервью газетное, но все же, не обошел вниманием и приветил, и научил, и программой по увеличению рождаемости до 2020 года вооружил.

В начале его интервью дана короткая биографическая справка, где все его этапы большого пути подробно описаны, но нет главного. А именно: а) куда депортировали родителей Келлера, если, как он утверждает, они были немцами, в 1941 году? б) почему его бабушка-немка в послевоенные годы живет на Волге, а не, как все нормальные немцы, как минимум, не в Сибири? в) почему его отец, якобы немец, после войны живет рядом со второй столицей СССР – Ленинградом – когда немцев даже в приграничных с Западом республиках не прописывали?

Прочитали, поняли, как у доктора не все концы с концами сходятся, а так в остальном все, как по маслу в биографии катится. Только вот опять незадача, как он в Германии оказался, опять ни звука нет. А ведь это целая детективная история, о которой наш герой едва намекает в 25-м майском номере за 2007 год газеты Stuttgarter Zeitung. Оказывается приехал по приглашению некоего немецкого общества в Бонн на неделю, увидел немецкую цивилизацию и решил: мне задесь нравиться, останусь-ка я здесь навсегда. И, как ни странно, остался. Другие годами бьются и отказы получают, а он, как только решил, так и остался, никаких тебе проблем. Опять, чудеса, однако!

Особенно в кратком автобиографическом представлении новоявленного члена умиляет, что начал наш герой «писать в 1996 году». Это выходит 33 года ручку в руки не брал, а тут вдруг - раз - и писать начал, что и не остановишь. Как до этого без письма обходился? Уникум, да и только! К тому же он и кисти не чурается: «свободный художник». Вольноотпущенник, однако. Представляю, как художники-невольники, цепями к мольбертам прикованные, ему завидуют.

А уж как грамоте обучен, словами учеными так и сыпет, так и сыпет без удержу. Ну вот, например только некоторые из них, что в интервью встречаются: «компонента», «герменевтика», «скрытые гегелианцы», «экзистенциально важно», «наднациональный ключ», «тенденциозное толкование», «панацея», «этаблирование в немецкое общество».

Не всякое слово с первого раза и выговоришь.