Пучина Сирены

– Наверное, ты прав. Мне просто хочется думать, что он не понимает.

Позади них Утес раздраженно вздохнул.

– Мы летим в тот земной город или нет?

* * *

Они полетели на запад, Лун, Утес, Селадонна и пятеро ее воинов.

Утро было солнечным, небо – ясным и голубым, и по нему лишь изредка проплывали одинокие пятнышки облаков. Земля под ними становилась все более каменистой, исполинские древа росли все реже, пока не превратились в отдельные острова, а их кроны не стали похожи на гигантские облака. Каждое древо окружали скалы и глубокие, узкие ущелья, густо поросшие зеленью.

Наконец перед ними осталось лишь одно древо – приземистое, больше похожее на гигантский куст. Селадонна повела их туда. Они приземлились среди корней на каменистый уступ, где льющийся из ствола водопад собирался в небольшое озеро. Селадонна сказала Луну:

– Это последний источник с чистой водой, других до плато больше не будет. А еще здесь обычно водится дичь. Ты голоден?

– Пока нет. – Лун сложил крылья и потянулся. Ветер, больше не сдерживаемый исполинским лесом, стал сильным и порывистым. – Если воины потерпят, то и я потерплю.

Лун подозревал, что Селадонна остановилась здесь из-за него, чтобы хрупкому, изнеженному консорту было не трудно поспевать за воинами. Но Лун впервые с тех пор, как прилетел в Опаловую Ночь, чувствовал себя замечательно. И чем дальше они улетали от двора, тем лучше ему становилось. Впрочем, говорить об этом Селадонне явно не стоило.

Когда воины подошли к озеру, чтобы напиться воды, его сестра сказала:

– Знаешь, в Опаловой Ночи не так уж и плохо живется. Даже потомки Ониксы друг с другом ладят.

Или же она решила остановиться, чтобы уговорить Луна подчиниться воле Малахиты. Он язвительно усмехнулся.

– Неслыханное дело для раксура.

Селадонну это не задело.

– Малахита не терпит склок. А Оникса, хотя и не упускает возможности испытать ее терпение, тоже не позволяет своим дочерям грызться между собой. Это единственное, в чем они согласны.

Лун подумал, каким он мог стать, если бы вырос в Опаловой Ночи. Подумал о холеных, уверенных в себе консортах из рода Ониксы; о спокойном нраве Селадонны; о жизнерадостном настрое Сумрака, – и ему стало завидно. Все еще пытаясь задеть ее, он спросил:

– Вас воспитывали вместе с полукровками? И никто не был против?

Она приподняла брови.

– А ты думал, они росли отдельно? Нет, нас всех с самого начала поселили в ясли вместе. Мы были совсем маленькими и не помнили ни нападения на двор, ни путешествия обратно в Пределы, но от нас никогда ничего не скрывали. – Она перевела взгляд на равнины, где утренний свет превратил высокую траву в золотистые волны. – И все же… Арборы, пережившие нападение на западную колонию, рассказывают, как счастливо там жилось. Мы и сейчас не тужим, но та трагедия до сих пор висит над нами. Каждый из нашего рода кого-то потерял.

Лун услышал достаточно. Он не хотел думать о том, каково это – быть частью сплоченной группы выживших, которые, полагаясь друг на друга и на Малахиту, вернулись в свою родную колонию. Он пошел к озеру.

Селадонна прищурилась, глядя наверх. Утес не приземлился и кружил над ними.

– А что с праотцом?

– Он не любит останавливаться. – Лун спрыгнул вниз, туда, где вода вытекала из озера и падала в ущелье. Он подошел к обрыву, набрал воды в пригоршню и отпил. На вкус вода отдавала камнями и мхом.

Едва Лун отошел от источника, как ему в ноздри ударил терпкий звериный запах, резко отличавшийся от сладковатых ароматов исполинского древа. Через миг Лун заметил его: двуногое темно-серое создание, с прочными пластинами, как у тэтов, и с широкой треугольной головой. Оно кралось вдоль скалистого хребта, подбираясь к воинам, которые сидели на корточках у озера в сорока шагах впереди. Они не смотрели в ту сторону и пока не заметили хищника.

Лун не знал, чего хочет зверь – не собирался же он наброситься на всех сразу. Но лучше было отогнать его, не подпуская ближе. Лун присел, взмыл вверх, приземлился на выступ над зверем, поднял шипы и расправил крылья. Хищник испуганно отшатнулся, но затем угрожающе оскалился, обнажив ряды внушительных зубов. Лун в ответ показал ему свои не менее внушительные и острые клыки.

Зверь для острастки порычал, а затем быстро ретировался. Спустившись вниз по склону, он исчез в джунглях на дне ущелья, но трясущиеся ветви папоротников еще долго выдавали, куда он побежал. Лун расслабился и, оглядевшись, увидел Селадонну, которая сидела на уступе рядом с водопадом и смотрела на него. Воины тоже заметили, что произошло, и пристыженно опустили шипы.

Селадонна сказала:

– Эти создания живут на дне ущелий, среди деревьев. Их в этих местах довольно много. – Затем она повернула голову к воинам. – Раньше они нас не трогали, но это не повод терять бдительность. Рядом с вами не всегда будет консорт, готовый вас спасти.