Пучина Сирены

– У них есть чувства, – поправил его Лун. Он многое повидал и знал, что это так. – Они злятся. Они испытывают привязанность. По крайней мере, владыки. Может быть, кетели и дакти тоже что-то чувствуют, просто нам их не понять. Но ко всем остальным они равнодушны. Они – хищники, мы – добыча. Все остальное для них неважно.

Сумрак устало сказал:

– Мне даже не нравится смотреть, как охотятся арборы. – Он помедлил, а затем собрался с духом и заявил: – Я хочу отправиться в земной город и стать приманкой для Сквернов.

Лун уставился на него.

– Как ты об этом узнал?

– Лоза рассказала. Можно я полечу с вами?

Какой простой вопрос.

– Нет, нельзя.

– Почему? Я же консорт, из меня приманка получится лучше, чем из Лозы. – Затем он прибавил так, словно это было очевидно: – К тому же она наставница. Ее нельзя подвергать опасности.

– Консортов тоже нельзя подвергать опасности. – Лун почувствовал себя последним лицемером, когда это сказал, но с точки зрения обычаев раксура он был прав.

– Нельзя подвергать опасности тех консортов, которые могут приносить потомство, – поправил его Сумрак. – А я не могу. Зато Лоза – очень хорошая наставница.

Лун решил, что он слишком голоден, чтобы спорить.

– Даже если Малахита даст добро на этот план, она никогда не позволит тебе стать приманкой.

– Позволит. – Сумрак с надеждой подался вперед. – Если ты попросишь.

Убедить Малахиту в чем-либо и так будет непросто, даже без дополнительных трудностей.

– И не подумаю. Ты это придумал, ты и спрашивай.

Сумрак собрался было и дальше уговаривать Луна, но в опочивальню вернулся Звон. Вместе с двумя арборами он принес ножки свежеубитого травоеда, и Лун перевел все свое внимание на них. Он принял крылатый облик, чтобы было легче раздирать мясо, и с упоением вгрызся в него.

Когда он закончил, Сумрак уже ушел, а Утес вернулся. Звон, глядя на то, как Лун снова ложится на одеяла, сказал:

– Я поговорил с Каштаном. Он считает, что меня не пустят в библиотеку, потому что я не наставник. Но он попросит молодых наставников поискать летописи о том, как арборы превращались в воинов.

– Хорошо. – Впрочем, Лун сомневался, что в этом было что-то хорошее. Или что они найдут сведения, которые успокоят Звона. – Как думаешь, что там написано?

– Ничего важного. – Звон рассеянно запустил пальцы в мех. – Я просто подумал, мне стоит разузнать все, что можно, ведь этот двор такой древний. – Он запнулся, и Луну показалось, что на самом деле Звон хочет поговорить о чем-то другом. Воин сказал: – Так это и правда был твой…

– Единокровный брат, – подсказал Лун. Похоже, Звон действительно испугался Сумрака.

Воин потер руки, чувствуя себя неловко.

– Ты ему доверяешь?

Утес, уже растянувшийся на одеялах по другую сторону очага, пренебрежительно фыркнул. Было неясно, что именно он хотел этим выразить – не то свое отношение к полукровкам, не то мнение о способности Луна доверять кому-либо. Лун не обратил на него внимания и сказал Звону:

– Я не знаю. Наверное. Но Сумрак ведь просто жил тут и пока не попадал в ситуации, где… – Он задумался, как лучше выразиться. – Где ему нужно было бы доверять.

Звон, похоже, остался недоволен ответом. Он подтащил к себе одеяло и соорудил из него гнездо рядом с Луном.

– Но ведь Малахита не разрешит ему стать приманкой, правда?

– Нет. Не разрешит. – В этом Лун почти не сомневался. Но вот получится ли у них вообще убедить ее согласиться на план – этого он не знал.

* * *

Рано утром Лун спросил Утеса, как правильно назначить встречу королеве раксура. После этого он послал Звона к Высоте, чтобы та спросила Малахиту, не согласится ли она поговорить с Луном наедине в ее опочивальне. На всякий случай Лун хотел встретиться без свидетелей – вдруг наставники ошиблись, и кто-то при дворе все же был околдован Сквернами. А еще он подумал, что им будет проще говорить с глазу на глаз.

Высота и Звон вернулись почти сразу, сказав, что Малахита готова его принять. Лун попытался подавить волнение и весь накопившийся гнев, после чего пошел за Высотой.

Личная опочивальня Малахиты находилась сразу за королевским чертогом. Она была большой, свод ее потолка сходился в одну остроконечную точку, а по стенам тянулись резные изображения королев. Очаг, как и в некоторых других комнатах Опаловой Ночи, стоял на невысоком каменном постаменте. В воздухе витал запах водопада, и, судя по столпу естественного света, где-то наверху, над балконами, было окно, которое вело в центральный колодец. Вместо светильников в нишах среди рельефов росли зачарованные клубки переплетенных лиан.

Когда Высота привела Луна, в комнате на подушках тут и там сидели воины. Стоило Малахите махнуть когтистой рукой, как они поспешили удалиться.

Высота подождала, пока Лун не усядется на шкуру напротив Малахиты, а затем тоже ушла.

Лун сделал глубокий вдох, но, не успел он вымолвить и слова, как Малахита сказала:

– Ты его надел.

Он понял, что королева говорит о диске из слоновой кости. Тот еще свисал с его шеи на кожаном шнурке, и Лун чувствовал, как прохладный кружок касается его земной кожи.