Читаем Пучок пуков (СИ) полностью

Вспоминая (лечащий врач говорил), что больные белой горячкой мгновенно впадают в гнев, выхватил из-под подушки верную свою бейсбольную биту и  поломал привидевшуюся парочку в пух и прах. После чего остыл, порылся в рюкзачке, раскопал в прокисшем белье четвертушку, водоворотом перелил ее в горло и  тут же забылся мертвым сном.



Очнулся он в пятом часу утра. Вспомнил все, поплакав с отчаяния, ринулся в Киев, в лечебницу, бывшую ЛТП – может, еще не поздно, может, вылечат?!


В Киеве ему не повезло – все лечебницы оказались платными, за  студенческую стипендию на врача можно было лишь в замочную скважину глянуть. Ну, взял беленькой на оставшиеся деньги и в общагу побрел, чтобы, значит, жизни себя лишить путем приема в организм смертельной этиловой дозы. И только он стакан опорожнил, только умирать улегся, как в комнатку его два мужика два на два вместе с ректором вломились и молвили коротко и строго, чтоб собирался студент немедля в дальнюю дорогу.


- Не, никуда не поеду, пьян-с вусмерть,- сказал Хома, в потолок троившийся обреченно уставившись.


- Поедешь, - легким движением накаченной руки поставил его стоймя один из мужиков, самый здоровый.


- Хорошо, - согласился понятливый Хома, слегка протрезвев. - Только скажите, куда и зачем.


- Дочка нашего хозяина давеча померла, и папашу своего просила, чтобы некий Хома  Брут, семинарист, отпел ее три раза.


- А что мне за это будет? – поинтересовался Хома, сообразив, что есть приоритет накоцать бабок на лечебницу.


- Думаю, десять штук хозяин даст.


- Пошли, - сказал Брут, рюкзачок за спину отправив.



*****************************************************



…В Кирове (Вятке) пошел покупать картину,  в каждом городе, принявшем меня, я покупаю на память картину. Ходил, ходил - ну все не то, все мазня. Со зла спросил художника:


 - Что ж дрянь  пишете? Это же сплошной угар НЭПа?


- Хорошо писать будем, покупать не станут, - отнюдь не обидевшись, ответил художник. - Вот и мажем детским поносом русалок с букетами.




*****************************************************



"Я" ПОХОЖЕ НА  ПЕЧЬ



Сейчас передо мною замызганная клавиатура, горит светильник.  Вино кончилось, но сигареты еще есть. И есть еще вы. Я не понимаю, почему вы меня читаете, может, времени невпроворот или не знаете, куда себя деть, как я. Все уже кончилось, кроме электричества, макарон, бананов и денег. Я курю сигарету за сигаретой, чтобы и они кончились, я ем бананы, чтоб они кончились. Сигареты и бананы кончатся, но вот электричество вряд ли. Его можно выключить, но оно все равно будет, как сигареты и бананы в лавках, как мясо, жуя которое, чувствуешь себя зверем. Я десятки раз мог сгинуть. Меня могло завалить в штольне, смести лавиной, но я живу, и сигареты еще есть, хоть от них противно. Эта власть электричества, бананов и макарон, эта их нескончаемость, заставляет чувствовать себя нескончаемо конечным.


"Блаженны нищие духом" - вот фраза, над которой я размышлял под берегами Черного моря, уставившись в огонек свечи, колеблемый ночным бризом. Да, счастливым можно быть лишь обладая сознанием, не замызганным частым употреблением. В нем должны быть вырублены лишь три слова: "Родина",  "Дом", "Семья". Все остальные слова лишние, особенно слово "Я". "Я" похоже на  печь сгоревшего людного дома. Эта печь прожорливо требует поживы, она требует, требует, но не леса, не деревьев, она требует продуктов их уничтожения, то есть поленьев, она требует не угольного пласта, мощного, площадью в Люксембург, она требует угольной крошки, а лучше пыли, потому что сгоревшие в "Я", мы не в состоянии употребить всецелыми лес, угольный пласт, Землю и небо.  И потому рубим и крошим, все, что попадается под руку...



*****************************************************


Когда я был маленьким



Когда я был маленьким, мама сказала мне, что нужно иметь высшее образование и ученую степень. На ученой степени позвонила мамина подруга, и  потому я не стал карьеристом, не купил особняк и яхту.  Если бы эта подруга позвонила хоть на минуту позже!



*****************************************************



БОГ ПРИСУТСТВУЕТ



Серьезные научные журналы мира не принимают к публикации статьи, в которых доказывается отсутствие или присутствие Бога, ибо наука считает, что доказать то или иное невозможно.


Бог - это сугубо душевное явление. В этой субстанции (душевной) Он и существует. Или не существует.


Лично для меня Он - образование романтическое, типа совести или бессовестности, которые существуют материально не существуя.


Запятую в последнем придаточном предложении я не поставил намеренно.




*****************************************************



ВРОДЕ БЫ ЕСТЬ



Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза / Детективы
Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза