Читаем Пучок пуков (СИ) полностью

Взял красное вино к рыбе. У меня, образно выражаясь, всегда красное вино к рыбе. И загрустил потому, хотя все выпил и съел  с удовольствием. Почему загрустил? Да потому что вроде рыба хороша, вино хорошее, но чего-то вроде не то, чего-то не хватило. Тонкой связи меж вином и рыбой? Ведь если связи нет, ничего нет, кроме насыщения. Вот приходишь на работу, идешь по коридору, в комнаты глядишь – вроде бы есть вроде бы люди, вроде сидят, вроде бы что-то пишут. Вроде бы сидят, вроде бы пишут. Нет, есть люди, которые есть на самом деле. Вот Юра. Он точно есть. Может и помочь, а может исподтишка проткнуть.  Ну, еще есть люди, которые есть не вроде. Вот одна смеется звонко. И связь с ней происходит, и понимаешь, что смеется она, чтобы звуки в природе были не вроде. А остальных не слышно, потому что они вроде. Я понимаю, все мы в чем-то вроде. Хорошо понимаю. Потому что сам часто вроде. Почти всегда вроде. А быть не вроде  хочется.




*****************************************************




ПОТЕНЦИЯ ИЛИ ВЕРНОСТЬ



 Сколько я знал семей, в которых мужчины в самой середке жизни становились импотентами, храня верность сексуально приевшейся супруге! А сколько мужчин возвращали юношескую потенцию, связавшись с хорошенькими девушками! Да я сам в сорок лет примирился, было с "раз в неделю", пока не привел домой женщину, бывшую проститутку (это я узнал, когда она ушла из моей жизни). Несколько раз в день, вечером, ночью, перед завтраком, у двери "на дорожку"... А когда женился на девушке на 20 лет моложе, и вовсе осатанел.


Не знаю, что лучше, привычно-верная жена, на которую не стоит, или это. Наверное, верная подруга лучше, то лишь когда тебе за шестьдесят...



*****************************************************



ЧЕРНАЯ И БЕЛАЯ АНЕСТЕЗИЯ



Только что пришел  из поликлиники; там, в очереди, старик рассказал, как, обчистив начисто всю семью и детей, ему поменяли сердечные клапаны в клинике Бакулева.


Хирург перед операцией спросил его серьезно: - А каковы будут размеры вашей благодарности? Я должен это знать.


Анестезиолог, подмигнув, спросил: - Ну, какую будем делать анестезию? Черную или белую?


И так далее.


Говорят, сериал "Склифосовский" оборвался после того, как доктор Брагин забил ногами пролеченного пациента, увидев в его протянутой руке всего лишь пятихатку...



*****************************************************



ЗАВТРА ЛОЖУСЬ В БОЛЬНИЦУ...



В начале весны приключилась история: артрит (или позвоночный остеохондроз) схватил правую руку. И правильно - ведь таскал рюкзаки по 50 кг и руки морозил нещадно. Но это  в прошлом, а в настоящем оказалось, что  не могу дать в лицо, ибо пальцы в кулак не сгибаются. Я впал в уныние. Не иметь возможности ударить  наглеца убивало, превращало в третий сорт, в лишенца. Сейчас получше, но все равно рука не та...


Мужчинам  скажу: не берегите себя, это паскудно, но некоторых вещей делать нельзя. Нельзя сидеть на холодной земле, нельзя переходить в ноябре реку, нельзя носить на себе более 25-30 кг, нельзя морозить конечности (у меня омертвевшая кожа сходила с пальцев чулком, вместе с ногтями), нельзя есть, что попало, раз в неделю.


Да, нельзя, ибо скажется потом. Но все-таки кто-то должен переходить реку в ноябре, морозить конечности и таскать толстушек на руках. Кто-то должен. Чтоб род мужской не прекратился, не стал носить колготок вместо энцефалиток и сапог.



*****************************************************



ЗАБЫТЬСЯ И ЗАСНУТЬ, И ВИДЕТЬ СНЫ...



Люди наибольшее удовольствие видят во сне. Хороший, изымающий сон – лучшая конфетка. Лучшая конфетка – уход из действительности в нереальность, в призрачность, в никуда, в могилу, в которой нет обезоруживающей  причинно-следственной связи,  в никуда, где человек становится самим собой, то есть ничем или витающим нигде духом. Сон примиряет человека с выдуманной им действительностью, он оправдывает, лечит его отторжением материального существования. Сон одиозен, он любит бездумных, его отталкивают мысли, мысль его коробит, теснит, изгоняет. Мыслящие алчут его, как  алчут могилы болезненно больные, алчут, пытаясь предстать пред Эросом, пред Танатосом, пред теми, кто определяет своей борьбой будущее обнаженного сна.


Сколько ярких погибло, алча сна, алча ухода от мира мыслей! Погибло, глуша неуемный мозг алкоголем, насильственным отказом от борьбы, отказом от себя...



*****************************************************



Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза / Детективы
Великий перелом
Великий перелом

Наш современник, попавший после смерти в тело Михаила Фрунзе, продолжает крутится в 1920-х годах. Пытаясь выжить, удержать власть и, что намного важнее, развернуть Союз на новый, куда более гармоничный и сбалансированный путь.Но не все так просто.Врагов много. И многим из них он – как кость в горле. Причем врагов не только внешних, но и внутренних. Ведь в годы революции с общественного дна поднялось очень много всяких «осадков» и «подонков». И наркому придется с ними столкнуться.Справится ли он? Выживет ли? Сумеет ли переломить крайне губительные тренды Союза? Губительные прежде всего для самих себя. Как, впрочем, и обычно. Ибо, как гласит древняя мудрость, настоящий твой противник всегда скрывается в зеркале…

Гарри Норман Тертлдав , Гарри Тертлдав , Дмитрий Шидловский , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / Проза / Альтернативная история / Боевая фантастика / Военная проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза