Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»

Безнадёжность эта обуславливалась двумя непреодолимыми факторами. Во-первых, артист в тот заезд пошёл никудышний. Даже разрекламированный как рэп-идол Гошан на поверку оказался посредственным доморощенным рэперком, прячущим при выступлении глаза от публики и сбивающимся с ритма. А что же тогда было говорить об остальных «звёздах» шоу?! Белгородский самородок Хромой этакий сто двадцатикилограммовый высоченный детина с жалобной физиономией готовый разрыдаться в любой момент, от стеснения не мог запомнить слова, и Доктор, не участвующий в представлении, постоянно подпевал ему напоминая текст. Вообще у синтетической молодёжи массово проявлялись проблемы с памятью свидетельствуя о поражениях головного мозга от ХВ. Практически все пацаны не расставались с листочками с текстом ровно, как и Док в прошлом году.

А во-вторых, и это было гораздо значительнее сосватал сюда любителя Китайской синтетики и алкоголя Инжира его сосед по площадке бывший собакокур и бывший Консул «Сияния» Зефир. Несмотря на то, что Зефир завязал с консультированием и начал ездить зарабатывать деньги на вахту он сохранял прекрасные отношения с руководителями Центра и мама Инженера получала «достоверную информацию» о ходе выздоровления любимого сыночка от соседа, победившего буквально на её глазах собственный тяжкий недуг. Поэтому даже если бы Инжик со своими «Древенскими музыкантами»376 победил на конкурсе «Евровидение», то всё равно ей бы помогли принять правильное решение о том, что её непутёвому сыну необходимо ещё немного доделать начатую ответственную и кропотливую работу над собой.

Инженер очень старался и у него здорово получалось сочинять искромётные юморные тексты с определённым сатирическим подтекстом. В ходе репетиций выяснилось, что у него и у Грома есть солидная подготовка с категориями или классами по бальным танцам, ну и соответственно они и уверенней всех остальных выглядели на импровизированной сцене. Тигрёнок так уматно картавил во время своего пения, что Инжика начали подозревать в том, что он специально в его номер напихал рыкающих звуков.

Ну а настоящим «суперстаром» Новогоднего вечера по задумке режиссёра должен был стать Бжик с композицией про ненавистного Квагу. Смысл песенки сводился к тому, что именно Квакен мешал Клаусу читать его Шаги и поэтому тот до сих пор тёрся в деревне. Нацепив на себя очки и галстук-бабочку с «Руководством по написанию Шагов» под мышкой Бжужик обращался в песне к широкой аудитории со словами: «Я попрошу у пацанов чтобы убрали с читки Квагу…». Особая изюминка этого номера заключалась в том, что его подготовка и репетиции проходили в тайне от Кракена, которого Консулы в специально оговоренное время заблаговременно отправляли куда-нибудь восвояси непременно под благовидным предлогом.

Доктор уже не проявлял такой активности как в прошлом году, так как за последние девять месяцев он так вжился в образ мудрого, несколько уставшего от жизни наставника молодёжи, что вроде бы как нужно было сдерживать собственные порывы и желания под пренебрежительной маской отсутствия интереса. Но тем не менее он участвовал и в обсуждениях номеров и предлагал некоторые свои идеи для улучшения представления. Боцман придерживался примерно того же сдержанного подхода.

В последний день уходящего года полностью проведённого главным героем вдали от мирской суеты и цивилизации в размышлениях и молитвах Док практически с самого утра ушёл к дровянику, где жёг берёзовые дрова в выгороженном кирпичами мангале аккумулируя угли для последующей массовой зажарки куриных ног к новогоднему столу. Дрова во вторую его зиму в деревне были особенно сырыми потому как привезли их уже чуть ли не зимой и подсохнуть толком они не успели. Вот и жёг он костёр полдня никуда не торопясь вспоминая о былом, думая о настоящем и пытаясь заглянуть в будущее.

Вокруг была Новогодняя суматоха, пацаны в инструменталке кипятили и запаривали одну за другой банки с чаем, а он приходил к пониманию что в любом случае это его последняя зима в деревне. И не было в нём ни злости, ни обид как раньше, а на смену им пришли некая усталость от деревенского однообразия и зелёная тоска. Он вспомнил тогда разговор с Глебом, в котором Наставник рассказывал, что полная апатия и потеря интереса к жизни это не что иное как солевое поражение головного мозга начинающее постепенно проходить после двух – трёх лет чистоты при условии стремления человека преодолеть это состояние. Док ненавидел это состояние, которое к нему пришло вместе с синтетикой и не верил до конца что ему удастся от него избавиться, а это уже порождало определённую тревогу за будущее.