Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии»

Угрюмый, пробыв всего месяц в деревне после своего освобождения регулярно приезжал с Артёмом в «Северное сияние» и угощая пацанов хорошими сигаретами рассказывал им о жизни в городе. Они как правило доставляли строительные материалы и каждый раз забирая из рук бывшего брата привезённое добро Доктор испытывал жгучую зависть и его охватывало ощущение дикой несправедливости. В мозгах старый нарк раскладывал себе всю абсурдность этих собственных ощущений, но на чувственном уровне полегчало только когда Угрюмого привезли обратно со срыва. Как бы ни погано это выглядело, но характерной особенностью зависимого мышления у старого нарка, да и, впрочем, не только у него одного, а у, пожалуй, подавляющего большинства реабилитян, было злорадство, испытываемое при возращении в качестве резидентов тех, кому посчастливилось выбраться отсюда раньше их самих.

Поскольку Угрюмому негде было жить сердобольный Артём временно приютил того в своей квартире, в которой проживал с женой и детьми. Угрюмый отплатил ему за гостеприимность по-наркомански начав поливаться солью прямо в ванной комнате, когда все домочадцы находились дома. Крепко шизанув и перепугав семью Артёма он обеспечил себе «радушный» приём в трюме Первого дома, где в роли гостеприимных хозяев выступали в дуэте, как и обычно в подобных случаях Консулы Большой и Заноза. Угрюмого продержали в изоляторе с неделю чередуя психологические атаки в исполнении Гладковыбритого Духовного Лидера с сеансами проникновенной занозотерапии и выпустили его оттуда только по причине резко пошатнувшегося самочувствия подопечного и выступившей нездоровой желтизны на его кожных покровах. Прибывшая по срочному вызову фельдшерица констатировала запор, и Гладковыбритый Духовный Наставник со всей свойственной ему убедительностью приступил к лечению тяжкого недуга.

Здесь необходимо сделать оговорочку, что несмотря на солидный срок чистоты и колоссальный программный опыт у Лысого Консула сформировалась определённая предвзятость, а попросту ярлык на Угрюмого за его поросячий поступок по отношению к Артёму. Кроме того, они с Занозой получили специальное поручение от руководства Центра по поводу проведения усиленной воспитательной работы с «не в меру хроманувшим» воспитанником. Поэтому и помогал добрый человек с полированной головой страждущему с пробкой в заднице с затейливым энтузиазмом. Для начала он заверил Угрюмого, что тот в интересах дела даже переедет жить в сортир и если понадобится, то будет ковырять затор пальцем или воспользуется опытом медведя, а уж добрую корягу ему подгонят без проволочек. На Угрюмого невозможно было смотреть без слёз, когда он, прикусив язык слушал эти ободряющие речи, подкрепляемые лечебными тычками от Занозы, и представлял в голове картинки воплощения в жизнь этих ярких запоминающихся сценариев.

Затем на Первый доставили трёхлитровую банку молока прямо из-под коровы, и Гладковыбритый Духовный Лидер изощрёнными угрозами неминуемой физической расправы заставил-таки её выпить тщедушного желтокожего пациента вперемешку с литром растительного масла. А Заноза сделал от себя всё возможное и невозможное чтобы клиент испугался по-настоящему. Ну после такой «помощи одних зависимых другому ни с чем несравнимый терапевтический эффект»384 не заставил себя долго ждать.

И вскоре добрая весть о том, что Угрюмый наконец то просрался понеслась к другим зависимым в том числе и Верховным зависимым в город. А Большевик с видом победителя ходил по Первому дому довольно потирая руки и продолжая, но уже легонько и душевненько глумиться над слегка повеселевшим Угрюмым. А ещё Гладковыбритый Духовный Наставник навязчиво интересовался у коллектива желая узнать кто из них ещё мучается запором, и кто ещё нуждается в экстремальной помощи. Страждущих и болезных по вполне понятным причинам не обнаруживалось.

Репетиции деревенской художественной самодеятельности, начавшиеся приблизительно за месяц до Нового года, не прекращались ввиду недовольства Вождя результатами и теперь они были приурочены к приближающемуся Дню защитника отечества. Инженер клепал хит за хитом и в откровенных беседах сокрушался по тому же самому поводу что и Док задаваясь двумя не Гамлетовскими вопросами: «За что?» и «Когда же уже?». Пацаны пели и плясали чуть не от рассвета до заката, но Доктора этот «шоубиз» по-прежнему не касался. Всем остальным в той или иной мере приходилось если не припевать, то приплясывать.