Пугачев

Софья Дмитриевна Пугачева осталась после ухода мужа в Зимовейской с тремя малолетними детьми. Жить стало нечем, и Софья продала свой домик есауловскому казаку Евсееву, а сама поселилась у отца. Вырученных денег хватило не надолго, и Пугачева с детьми побиралась милостыней. По распоряжению правительства пугачевский домик отобрали у Евсеева, перевезли из станицы Есауловой обратно в Зимовейскую, сожгли и пепел развеяли по ветру. Место, где стояло пугачевское жилище, окопали рвом для «оставления на вечные времена без поселения, яко оскверненное злодейским жительством». Софью Пугачеву с детьми арестовали и отправили в Казань. Издевательски решили использовать ее как агитационное средство против мужа — заставили ходить по людным местам и разглашать, что Пугачев вовсе не император, а простой казак.

Бибиков отправил группу верных правительству татар, чтобы они агитировали среди своего народа против восстания.

Но правительство не очень верило в действенность собственной агитации. Гораздо больше надежд возлагало оно на силу оружия.

Под командой Бибикова были собраны многочисленные войска. Некоторые части были очень ненадежны. Солдаты жаловались на тяжелую службу, говорили, что под Оренбургом не беглый донской казак, а подлинный государь. Бибиков «дьявольски трусил за своих солдат, чтобы они не сделали так же, как гарнизонные, не сложили своего оружия перед мятежниками».^{147}

Бибиков рьяно принялся за усмирение.

Двадцать девятого декабря 1773 года майор Муфель взял Самару. При этом особенно отличилась команда волжских казаков.

Поручик поэт Державин должен был расследовать, кто из самарских жителей поддерживал повстанцев. Часть их предписывалось отправить в Казань, а некоторых жестоко наказать плетьми на площади, при народе.

Под пригородом Алексеевским пугачевский атаман Арапов потерпел поражение. Пригород был взят правительственными войсками. Подозрительных в сочувствии Пугачеву людей высекли плетьми в церковной ограде..

Шестнадцатого января 1774 года пал Заинек. Солдат-пугачевцев прогнали сквозь строй, жителей, приветствовавших повстанцев, высекли. Деревня за деревней поневоле приносили повинную. Некоторые селения пытались противостоять свирепому натиску карателей: у деревень выстраивали заставы, дорог-заваливались колодами. Такие селения сжигались до основания, захваченных в плен крестьян секли или отправляли и Казань, в секретную комиссию.

Калмыки произвели удачный набег на Ставрополь, совершили несколько успешных стычек с правительственными отрядами, но в конце концов были разбиты.

Четырнадцатого февраля пал Бузулук.

А Пугачев все еще стоял под Оренбургом. Царица была отчасти довольна этим. «В несчастьи сем, — писала она, — можно почесть за счастье, что они, канальи, привязались два месяца целые к Оренбургу, а не далее куда пошли».^{148}

Действительно, задержка повстанцев под Оренбургом позволила правительству собрать силы и начать удачные операции пока, правда, в районе, еще далеком от центра пугачевской армии.

Затянулась повстанческая операция под Яицким городком, куда «Пугачев и «военная коллегия» направили казака Толкачева. Пугачевцы рассчитывали, что кочевавший недалеко от Янка киргизский князь Дусали придет со своими людьми на помощь. Но князь не дал ни одного человека. Высланные из Яицкого городка навстречу Толкачеву казаки сложили перед повстанцами оружие и перешли к ним.

Тридцатого декабря 1773 года Толкачев вошел в городок, но крепость не сдавалась. Пугачев отправил на помощь атамана Овчинникова, а через несколько дней прибыл и сам для руководства боевыми действиям». Он решил устроить подкоп под одну из батарей противника.

Пугачев указал место для подкопа и несколько раз в сутки, днем и ночью, приходил смотреть за земляными работами, которыми руководил мордвин Кубарь. Кубарь свидетельствовал, что «во время работы приказывал он [Пугачев] мне, чтобы не шумели, работы производили бы тихо и отдушины делать почаще, — сажени три, четыре и пять одна от другой».^{149} Так пригодилось Пугачеву знакомство с подрывным делом, приобретенное во время прусского похода.

Когда все было готово, Пугачев спустился в галлерею, сам поставил зажженную свечу на бочку с порохом и удалился. Раздался взрыв. Осаждающие с остервенением пытались взобраться по лестницам на вал, но картечный и ружейный огонь заставлял их отступать. Штурмующих осыпали горячей золой, обливали кипятком, и десятичасовой штурм кончился неудачей.

Пугачев вернулся в Берду, распорядившись о новом подкопе. Перед от’ездом он предложил яицким казакам выбрать атамана. Предварительно Пугачев опросил многих о желательной кандидатуре. Остановились на казаке Никите Каргине. Пугачев познакомился с ним, собрал на площади казаков, сказал, что они вольны выбрать себе в атаманы, кого угодно, вольны и сместить атамана, если он не оправдает их доверия. В атаманы выбрали Каргина. Перфильева и Фофанова — в старшины.