Пугачев

_{Зарисовка Г. Гейслера времени пребывания его в России (1790–1798 гг.)}

_{Наказание кнутом.}

_{С редкой гравюры Ж. Тилляра, сделанной с рисунка Ж. Принса}

Он обменял муку и пшено на лошадь и поехал в Таганрог. Там жила его сестра замужем за донским казаком Павловым. В Таганроге Павлов очутился против воли: вместе с другими казаками его переселило сюда правительство из родной Зимовейской станицы, Павлов мечтал вырваться из Таганрога. С первой же беседы казаки убедились, что они — единомышленники.

Невеселые беседы вели казаки. Павлов говорил, что казацким вольностям пришел конец, что казаков хотят превратить в регулярную часть российской армии, с ротмистрами и полковниками, «хотят обучать по-гусарски и всяким регулярным военным подвигам». Да и вообще жить стало нелегко, прибавил Павлов, — «лесу нет и ездят за лесом недели по две и оттого многие казаки уже бегут».

— Не годится, чтоб переменять устав казачьей службы — вскричал Пугачев и посоветовал добиваться, «чтобы оставить казаков на таком основании, как деды и отцы войска донского служили».

Павлов ответил, что из этого ничего не выйдет: перемены зашли слишком далеко, казацких старшин уже нет, вместо них назначены ротмистры. Остается, заключил он, единственный выход — «бежать туда, куда наши глаза глядеть будут».^{26} Павлов добавил, что он уже сговорился о побеге с четырьмя казаками.

Начали обсуждать маршрут побега. Павлов предлагал два направления: «Коли де в Русь побегу, то с женой, а если без жены, то хоть в Сечь Запорожскую». Бывалый человек, Пугачев знал больше путей. «Куда бежать? — говорил он. — В Пруссию — Далеко, на Руси поймают, в Запорожье, коли один пойдешь, то по жене стоскуешься, а приедешь за ней, то тебя схватают».^{27} Остается Терек: там уже есть казаки, да и тамошнему атаману будто бы предписано принимать беглых.

Так и порешили — бежать на Терек. Но как сделать, чтобы власти узнали о побеге возможно позднее? Условились, что сначала поедет сопровождаемая Пугачевым сестра, держа путь в Зимовейскую, якобы для свидания с матерью. Павлов же с товарищами, во избежание всяких подозрений, совершит побег неделю-другую спустя.

Поездку оформили официально: ротмистр выдал Павловой соответствующий билет. Пугачев с сестрой и ее малолетней дочерью отправились в путь-дорогу. Они ехали пять дней, миновали Черкасск, остановились в степи, у реки Тузлов, кормить лошадей, как вдруг их догнал Павлов с тремя казаками.

Пугачев был страшно недоволен невыдержанностью своего сообщника:

— Што вы это наделали? — сказал он с упреком Павлову. — Вить того и смотри, што нас поймают! Вить я говорил, штоб помешкать недели две, погубили вы меня и себя.

— Что ты ни говори, мы назад не поедем, а пойдем туда, куда бог наразумит, — решительно ответил Павлов.

Пугачев увидел, что препирательства бесполезны— несвоевременный побег начат и надо подбодрить товарищей.

Когда вы уже сие предприняли, — сказал он беглецам, — так бегите на реку Терек; там много живет людей, рек и лесов довольно, и там прожить будет способно; а тамошние жители странноприимчивы, и вас для житья примут. ^{28}

Накормчли лошадей и доехали вместе. Не доехав До Зимовейской станицы, Павлов простился с женой и Пугачевым и вместе с Тремя казаками остался я лесу. Пугачев поехал к себе, а сестру отправил к свекру.

На другой день Павлов пришел в отцовский дом, но внезапное появление сына в Зимовейской показалось отцу подозрительным. Беглецу пришлось выдумать историю, как жена его без разрешения казачьего бригадира уехала из Таганрога, как бригадир ругал покладистого мужа: «Сюда жен на житье силою привозят, а ты отпускаешь»^{29}. О своем побеге Павлов не проронил ни слова.

Всего лишь сутки пробыл казак в родительском доме. Потом сказал отцу, что возвращается в Таганрог, и в полночь пошел к Пугачеву. Пугачев открыл свои намерения матери и жене. Те заплакали и принялись уговаривать его остаться дома.

Пугачев начал колебаться. Из-за поспешности товарищей, бежавших раньше времени, его план побега не осуществился. Власти могут быстро спохватиться и поймать беглецов. А тут еще слезы близких и любимых людей. Пугачев решил отложить побег. Но у Павлова выбора не было — он уже «законопреступник», беглец. Возврата нет, надо бежать дальше, чтобы замести следы, скрыться.

Видя колебания товарища, Павлов попросил Пугачева хотя бы показать ему дорогу на Терек. В душе он надеялся, что достаточно вырвать Пугачева из расслабляющей обстановки слез и уговоров, чтобы тот уже не вернулся домой. Проницательный Пугачев понял, к чему клонит его друг. Он отказался показать дорогу: «Ты за солью на Маныч хаживал, так поди сею дорогою, а она и доведет тебя до Терека».^{30}

Безвыходность положения пробудила в Павлове изворотливость. Он явился к отцу, и, сказав что хочет взять жену в Таганрог, отправился с нею в степь Ночью он поручался у пугачевских ворот. Жена Пугачева, не желая, чтобы муж уехал с Павловым, сказала: