Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Белое духовенство было недовольно тем, что их самих и детей их брали в солдаты; высшее духовенство считало себя оскорбленным отнятием имений, писало в Синод резкие протесты, закончившиеся судом и ссылкой известного митрополита Арсения Мацеевича. Крестьяне бунтовали против помещиков, бежали от их насилия, жестокостей и истязаний. Они были чутки ко всякого рода слухам, сулившим им лучшую будущность. С отобранием церковных имений Петром III помещичьи крестьяне видели в нем человека, желающего облегчить участь подвластных людей, и не сомневались в том, что государь освободит и их от власти помещиков. Слухи и рассказы об этом ходили повсеместно еще при жизни Петра III, а вскоре после его кончины стали поговаривать, что император жив, но, преследуемый боярами, принужден до времени скрываться. Мы уже видели, что в 1763 году, в селе Спас-Чесноковке, получено было известие, что Петр III жив и что священник и дьячок отслужили молебен за чудесное спасение государя. В сентябре того же года подобный слух распространился и в крепости Святой Елизаветы[527].

– Был у меня вчера, – говорил подполковник Ездемирович зашедшему к нему прапорщику Войновичу, – Мельгунова камердинер и сказывал, что у Мельгунова был в гостях майор гвардии Рославлев и говорил, что бывший император жив и послан в Шлюшин (Шлиссельбург), и для того его послали, что Орлов хочет на государыне венчаться.

В 1765 году беглый солдат Кремнев объявил себя императором Петром III. Он встретил повсюду сочувствие среди крестьянского населения, разъезжал по Воронежской губернии и приводил к присяге однодворцев. Вслед за тем были пойманы и сосланы в Нерчинск армянин Асланбеков и беглый солдат Чернышев, называвшие себя императором Петром III. Чернышев показал, что принял на себя столь высокое имя потому, что «в разные времена, будучи в кабаках и шинках», слыхал, что император еще жив.

В 1769 году беглый солдат Мамыкин по дороге в Астрахань разглашал, что Петр III жив, вступит опять на престол и окажет многие милости крестьянам.

В 1772 году объявивший себя императором Петром III самозванец Богомолов взволновал Волгское войско, часть Донского и встретил большое сочувствие в гарнизоне гор. Царицына.

Часто повторяемые явления самозванцев все более и более утверждали население в той мысли, что бывший император жив, и оно с нетерпением ожидало его появления. С не меньшим нетерпением ожидали того же и все инородцы-магометане, составлявшие большую часть населения Казанской и Оренбургской губерний. Ходили слухи, что император Петр III долго не появляется потому, что его преследуют «бояре». Народ волновался, и озлобление против привилегированного класса с каждым днем усиливалось. Администрация и чиновничество своими действиями только подливали масло в загоравшееся уже пламя. Взяточничество и всякого рода поборы с народа не уменьшались, а, напротив, усиливались. Императрица сама заявила Сенату, что государственные крестьяне, живущие в Казанской губернии, терпят такое притеснение, что без дозволения местных смотрителей не смеют завести ни одного поросенка потому будто бы, что животные эти едят дубовые желуди, а между тем Екатерине II было известно, что ни одного дуба в той местности посажено не было[528].

Чиновничество брало при всяком удобном случае, было порочно и малодушно, жило роскошно и выше средств. Ожидать от него содействия видам правительства было невозможно, точно так же, как и от дворянства, утонувшего в лени, разврате и взаимных ссорах. Право сильного, захват чужой собственности, помещичьи наезды поселили такую рознь и вражду друг к другу, что «во всех собраниях дворянства, – говорит Винский[529], – кроме нелепостей, споров о пустяках и ссор, никогда ни одно дельное дело не было предлагаемо».

При такой розни дворянства, порочности и слабости администрации Пугачеву, лаская народ и обнадеживая его свободой, нетрудно было увеличивать свои силы и поднять знамя восстания.

Глава 18

Движение Пугачева к Яицкому городку. – Аудиенция с посланным от киргизского Нуралы-хана. – Письмо Пугачева к хану. – Первая жертва. – Появление мятежников у Яицкого городка. – Воззвание яицким казакам. – Движение Пугачева вверх по реке Янку. – Занятие Илецкого городка, Рассыпной и Нижнеозерной крепостей.

Переночевав на реке Кушума и собрав вокруг себя человек двести вооруженных, в том числе и татар, которые были приведены Идоркой, Пугачев, на рассвете 18 сентября, двинулся через Кош-Яицкий (Кошевский тож) на Наганский форпост. Пройдя первый, самозванец был встречен опередившим его писарем Забиром, поднесшим ему подарки, присланные Нуралы-ханом.

– Киргиз-кайсацкий хан, – говорил Забир через переводчика Идорку, – приказал вам кланяться и прислал вам подарки.