Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Пугачев, однако же, не согласился, главным образом потому, что нашел в Николаеве человека грамотного, ему крайне необходимого.

– Добро, господа казацкое войско, я его прощаю, – говорил самозванец, – пусть вам и мне служить станет, и отдам его под команду Ивана Почиталина.

Подходя к Сластиным хуторам, принадлежавшим братьям Мясниковым, толпа захватила в свои руки старшинской руки казака Скворкина и привела его к Пугачеву.

– Этот казак послан из городка шпионом, – говорили поймавшие, – разведать о вашем величестве.

– Зачем ты здесь по хуторам позади моего войска ездишь, – спрашивал самозванец, – и откуда ты послан?

– Я послан от старшины Мартемьяна Бородина из городка, проведать о вас, где идете, сколько у вас силы, чего ради стороной мимо вашей команды и пробирался с тем известием, что вы идете в городок.

– Ты человек молодой, – говорил Пугачев наставительным тоном, – тебе бы надо мне служить, а ты поехал против меня шпионить.

– Надежа-государь, прикажи его, злодея, повесить, – просили казаки Давилин и Дубов, – отец его делал нам великие обиды, да и он даром что молод, но так же, как и отец, нас смертельно обижал.

– Подлинно он, батюшка, плут, – кричали казаки, – прикажи его повесить!

– Если он такой худой человек, – отвечал Пугачев, – так повесьте его.

Скворкин был тотчас же повешен, и эта казнь была первою из бесчисленных впоследствии жертв кровавой деятельности Пугачева и его сообщников.

У Сластиных хуторов явился к Пугачеву один из первых его сообщников, Тимофей Мясников, несколько дней скрывавшийся в кустах от преследования.

– Что делается в городе? – спросил его самозванец.

– Я, батюшка, сам едва-едва уплелся, – отвечал Мясников, – и не знаю, что теперь там делается.

– Однако же пойдем к городку, – сказал Пугачев с решимостью.

Заметив издали, что впереди городка, перейдя через Наганский мост, стоит команда казаков и небольшой отряд пехоты с пушками, под начальством секунд-майора Наумова, самозванец остановился. Тогда Наумов, с целью осмотреть силы мятежников, отправил вперед старшину Окутина с казаками, но старшина отошел на очень небольшое расстояние от пехоты. Оба противника довольно долгое время не предпринимали ничего друг против друга. В стане Пугачева был возбужден вопрос: как действовать? Одни полагали, что следует напасть на город силой, а другие советовали вступить в переговоры с высланными Симоновым казаками. Пугачев склонился на сторону последнего предложения и желал, чтоб его «впустили в город без драки».

– Я пошлю к войску указ, – говорил он, – и когда нас примут, то прямо ведем, а когда будут противиться, то поедем мимо, за Строгонов сад, и там ночуем.

Предложение было принято, и по приказанию самозванца Иван Почиталин написал:

«Войска яицкого коменданту, казакам, всем служивым и всякого звания людям мое именное повеление.

Как деды и отцы ваши служили предкам моим, так и мне послужите, великому государю, и за то будете жалованы крестом и бородою, реками и морями, денежным жалованьем и всякой вольностью. Повеление мое исполняйте и со усердием меня, великого государя, встречайте, а если будете противиться, то восчувствуете как от Бога, так и от меня гнев. Великий государь Петр III Всероссийский».

Отправляя нарочного с указом, Пугачев приказал передать его старшине Окутину и стараться убедить его и бывших при нем казаков, чтоб они приняли его с честью.

– Если же они во мне сомневаются и за точного государя не признают, – говорил Пугачев, – то приняли бы меня с тем, чтоб отвезти в Петербург и спасти мою жизнь.

Держа над головою воззвание самозванца, посланный[536] поскакал к Чаганскому мосту.

– Вот вам указ от государя, – сказал он, передавая пакет Окутину, – прочтите его всем.

– У нас есть государыня, – отвечал Окутин, – а государя Петра Федоровича нет давно на свете.

Посланный, не ожидая ответа, ускакал обратно, а Окутин, не читая присланной ему бумаги, передал ее капитану Крылову [537].

Казаки потребовали, чтоб указ был прочтен, но Окутин не исполнил требования, и тогда, по заранее условленному плану, казаки Яков Почиталин, Андрей Овчинников, Дмитрий Лысов, Фофанов и другие подняли шум и затем, в числе пятидесяти человек, ускакали в толпу мятежников. Многие из них пали пред самозванцем на колени, а Яков Почиталин подошел и поцеловал руку.

– Ты что за человек? – спросил его Пугачев.

– Я, батюшка, отец Иванушки-писаря, который при вашем величестве.

– Иван, это твой отец?

– Точно так.

– Ну, старик, коли хочешь мне служить верою и правдой, то садись на лошадь и ступай со мной.

Обратившись к Андрею Овчинникову и Дмитрию Лысову, самозванец спросил их, что думают о нем остальные казаки.

– Почти все желают служить тебе, – отвечали они, – но манифеста твоего не читали, хотя казаки сильно того просили.

Желая склонить на свою сторону остальных казаков и вместе с тем убедить при нем бывших в том, что он истинный государь, Пугачев отправил вторично своего посланного с требованием, чтобы прислали к нему Окутина для переговоров.