Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

По окончании обряда целования руки самозванец встал с кресел и, махнув в воздухе рукой, проговорил: «Жалую вас землями, морями и лесами, крестом и бородою и всякой вольностью». Двое солдат объявили, что бывали в Петербурге и его знают. Пугачев остался этим доволен, потому что, по его словам, такое заявление еще более уверило толпу, что он истинный Петр III, ибо «мужики верят более солдатам, чем казакам».

Приказав всем пленным остричь волосы, самозванец ушел в свою квартиру и спустя несколько дней призвал к себе Швановича.

– Откуда ты родом? – спросил Пугачев.

– Я из Петербурга, – отвечал Шванович, – государыня Елизавета Петровна меня крестила.

– Я слышал, – сказал самозванец, – что ты умеешь говорить на иностранных языках?

– Умею, надежа-государь, – отвечал Шванович.

Пугачев подал ему лист бумаги и приказал написать по-шведски, «а как я не знал, – показывал Шванович, – по-шведски, то написал по-немецки».

– Напиши еще на каком ты знаешь языке.

Шванович написал по-французски: «Ваше величество Петр III».

– Мастер, – заметил самозванец, повертев пред собою лист бумаги, и, видя, что на Швановиче кафтан худ, подарил ему шубу и шапку, с объявлением, что он будет у него наведывать иностранной перепиской.

Шванович действительно написал в разное время несколько немецких писем, и в том числе к оренбургскому губернатору[717].

Первая победа над правительственными войсками была отпразднована в стане самозванца усиленным пьянством, а спустя несколько дней получено известие, что и генерал-майор Кар со своим отрядом отступил к Казани.

В полночь с 8 на 9 ноября в деревне Юзеево в тылу отряда были услышаны орудийные выстрелы, поставившие Кара в весьма неприятное положение. Считая себя окруженным со всех сторон и опасаясь быть отрезанным от Казани, он решился немедленно отступить и идти на соединение с поручиком Карташевым и с башкирцами, высланными к нему со Стерлитамакской пристани. Едва утром 9 ноября он вышел из деревни Юзеевой, как был окружен толпой мятежников в две тысячи человек с девятью орудиями значительно больших калибров, чем в отряде Кара. У Овчинникова были двенадцати-, шести– и трехфунтовые пушки и восьмифунтовые единороги, тогда как у Кара был всего только один восьмифунтовой единорог и четыре никуда не годные трехфунтовые пушки. Рассыпавшись по степи и поставив орудия на расстоянии недостижимом для орудий Кара, мятежники открывали огонь и стреляли весьма метко, «не так, как бы от мужиков ожидать должно было». Единственный единорог, бывший при отряде, был скоро подбит, и удачное действие артиллерии мятежников произвело замешательство среди отступавших; солдаты кричали, что бросят ружья, а экономические крестьяне в числе 31 человека ускакали в толпу самозванца. Все это, но мнению Кара, происходило от того, «что люди собраны из разных команд, и то либо очень стары, или недавно из рекрут, а офицеры по большей части молодые и небывалые в сражениях». При содействии генерал-майора Фреймана и премьер-майора Варнстедта Кару удалось удержать некоторый порядок в отряде, и он, «построясь ко всегдашнему отпору» в колонну, отступал 17 верст и отстреливался восемь часов.

Потеряв в течение трех дней, 7, 8 и 9 ноября, 123 человека, Кар отошел к деревне Сарманаевой, где узнал, что пришедшие сюда накануне с князем У раковым 150 человек башкирцев при первых выстрелах со стороны деревни Юзеевой разбежались. Имея на все орудия только 167 зарядов и одного канонира, лишенный почти всех средств к приобретению продовольствия, Кар решился еще отступить и 11 ноября прибыл в деревню Дюсметеву, где к нему присоединились 57 тарханов и башкирцев и 20 мещеряков, при старшине Юсупе Надырове и сотнике Суюше.

Наступившие сильные морозы увеличили число больных в отряде. Сам Кар заболел лихорадкой; многие нижние чины, не имевшие теплой одежды, перезнобились. Все это заставило начальника отряда, остановившись в деревне Дюсметевой, выждать прибытия из Казани артиллерии и боевых припасов, заготовить продовольствие, купить шубы, онучи и лапти для нижних чинов и затем уже перейти в наступление и атаковать мятежников одновременно с отрядом полковника Чернышева. С этою целью еще 10 ноября Кар отправил Чернышеву приказание не двигаться далее, а остановиться или в Переволоцкой крепости, или отступить в Сорочинскую и до времени ограничиться прикрытием Самарской линии.