Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Отправление из Петербурга в стан самозванца яицких казаков Афанасия Перфильева и Петра Герасимова. – Прибытие Перфильева в Берду. – Жизнь в Берде. – Организация и администрация пугачевских сил. – Пугачевская Военная коллегия. – Свидание Перфильева с Овчинниковым и Пугачевым.

Недели за две до получения в Петербурге известий о появлении Пугачева под Оренбургом прибыли в столицу депутаты от яицкого войска: сотники Афанасий Перфильев, Иван Герасимов и казак Савелий Плотников, дабы просить императрицу о невзыскании с яицкого войска наложенного на них штрафа[772]. В столице они нашли казака Петра Герасимова, еще 27 декабря 1771 года подававшего прошение императрице и скрывавшегося от преследования и розысков Военной коллегии. Не зная ничего о происходящем в войске, казаки Перфильев, двое Герасимовых и Плотников вновь сочинили прошение на высочайшее имя, в котором писали, «что могли вымыслить к оправданию войсковой стороны, закрывая сколь можно свою вину, дабы через то можно было получить испрашиваемое». Не найдя случая подать прошение лично императрице и считая Орловых покровителями яицкого войска, Перфильев с товарищами передали прошение графу Алексею Григорьевичу Орлову, от которого получили ответ, что просьба их передана ее величеству и что им необходимо подождать резолюции.

Спустя некоторое время яицкие депутаты были потребованы к графу А. Г. Орлову.

– У вас на Яике сделалось несчастие, – сказал граф пришедшим к нему казакам. – Один разбойник, беглый донской казак Пугачев, назвавшись ложно покойным государем Петром III, собрал себе небольшую шайку из приставших к нему ваших же яицких казаков, как то Пики и прочих, укрывавшихся от наказания по бывшему об убийстве Траубенберга следствию, и с набранной шайкой пошел по крепостям к Оренбургу. Съездите туда и постарайтесь уговорить казаков, дабы они от сего разбойника отстали и его поймали. Если вы постараетесь это сделать, то по возвращении в Петербург ваше дело будет решено в пользу казаков.

– Готовы усердно служить всемилостивейшей государыне, – отвечали Перфильев и его товарищи, – и сколько сил будет, исполним повеление в точности[773].

Заручившись таким обещанием и справедливо считая графа Захара Чернышева виновным во многом, что происходило на Яике и под Оренбургом, граф Орлов постарался устранить президента Военной коллегии от всякого вмешательства в дела яицких казаков. Сговорившись с генерал-прокурором князем Вяземским, они испросили согласие императрицы отправить на Яик двух казаков, Афанасия Перфильева и Петра Герасимова, а казаков Ивана Герасимова и Савелия Плотникова оставить в Петербурге, как бы заложниками, но с тем, чтоб они зависели только от одного князя Вяземского.

12 ноября 1773 года генерал-прокурор объявил Тайной экспедиции, что императрица повелела выдать сотнику Перфильеву и казаку Петру Герасимову, для проезда их до Казани и обратно до Петербурга, каждому по паспорту, «назвав в оных обоих их, для известных ему, генерал-прокурору, причин черкесами[774]. Другому же сотнику Ивану Герасимову и казаку Савелию Плотникову, для свободного здесь, в Петербурге, жительства, дать из Тайной экспедиции билеты[775], с таким предписанием, чтобы их ни в какое правительственное место [776], без объявлении ему, генерал-прокурору, не брать и являться им каждую неделю по одному разу в Тайной экспедиции и из Петербурга никуда им не отлучаться»[777].

Получив паспорты, Перфильев и Герасимов выехали из Петербурга, но были в большом раздумье, как поступить им в будущем.

– Каким образом это сделалось, что простой человек мог назваться государем? – спрашивал Перфильев Герасимова. – Кажется, статься сему нельзя. Может быть, называемый Емелькой Пугачевым и прямо государь Петр III.

– Я покойного государя видел много раз, – отвечал спрошенный, – и буде сей называющийся подлинно государь, то его узнаю.

Припоминая молву, ходившую по всей России, что Петр III не умер, что манифесты о его смерти ложны, но что он из-под ареста «выкраден» и освобожден, Перфильев и Герасимов решили, что если по приезде к Пугачеву Герасимов признает в нем истинного государя, то рук на него не поднимать и «никакого злого умысла против него не предпринимать».

– Как можно нам, – говорили казаки между собою, – свои руки поднять на государя: их головы помазанные. Ведь Бог знает, чью сторону держать: государя или государыни; они между собою как хотят, так и делят, а нам нечего в их дела вступаться; неравно его сторона возьмет, так мы в те поры безо всего пропадем, а лучше останемся у него служить.