Читаем Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2 полностью

В шестом часу вечера 8 января князь Вяземский получил рескрипт императрицы о приведении приговора в исполнение и письмо Г.А. Потемкина, сообщавшего, что двор собирается к отъезду в Москву. Зная желание императрицы приехать в Первопрестольную столицу по окончании деятельности суда, князь Вяземский пригласил его членов собраться 9 января в девять часов утра для подписания сентенции[1036], по которой положено было: Пугачева четвертовать, голову воткнуть на кол, части тела разнести по четырем частям города и положить на колеса, а после на тех местах сжечь. Яицкого сотника Афанасия Перфильева также четвертовать; казаков Максима Шигаева, Падурова[1037] и Василия Торнова (он же Персиянинов) повесить в Москве; Ивана Чику (он же Зарубин и самозваный граф Чернышев) отвезти в Уфу, где «отсечь голову и воткнуть ее на кол для всенародного зрелища, а труп его сжечь с эшафотом купно». «Я никогда, – писал П.С. Потемкин императрице[1038], – не мог вообразить толь злого сотворения быть в природе. Через три дня находясь в покаянной, нарочно мной сделанной, где в страшной темноте ничего не видать, кроме единого образа, перед которым горящая находится лампада, увещевал я его [Чику] всеми образами убеждению и совести, но ничего истинного найти не мог».

Затем из остальных подсудимых: 8 человек приговорены к наказанию кнутом и по вырывании ноздрей к отправлению на каторгу, 10 человек высечь кнутом и по вырывании ноздрей отправить на поселение; 4 человека высечь плетьми; подпоручик Михайло Шванович лишен чинов и дворянства; инвалидной команды прапорщик Юматов лишен чинов, Астраханского конного полка сотник и депутат Василий Горский депутатского достоинства и названия. Обеих жен Пугачева постановлено «удалить», по распоряжению Сената[1039], а остальных 9 человек яицких казаков, содействовавших выдаче самозванца, простить[1040]. Приговор привести в исполнение 10 января.

«Как же небезызвестно собранию, – сказано в сентенции, – что по определению Святейшего Синода не токмо бунтовщик и самозванец Емелька Пугачев, но и все его злодейские сообщники преданы вечному проклятью», то чтобы не лишить их «при последнем конце своем законного покаяния во всех содеянных ими злодеяниях, предоставить преосвященному Самуилу, епископу Крутицкому, поступить в том по данному на сей случай наставлению от Святейшего Синода».

Святейший правительствующий Синод, говорилось в этом наставлении[1041], уповая, что осужденные, «восчувствовав приближенную уже к себе толь ужасную судьбу, возбудятся к истинному о своих злодействах раскаянию и сокрушению; также ведая премилосердого Бога, преклоняющегося к помилованию приносящих оное в сей жизни, а притом зная и беспримерное человеколюбие ее императорского величества нашей всемилостивейшей государыни, почитает за долг свой воззреть на них при последних часах их жизни и по расположению сердец их сделать решение согласно слову Бога глаголющего: «не хощу смерти грешника, но еже обратитися и живу быти ему». На каковом основании Святейший правительствующий Синод и определил вашему преосвященству предписать, чтобы вы, избрав искуснейшего из протопопов или священников, который бы притом был жития честного и незазорного, поручили ему при исповеди помянутых злодеев, с довольными увещаниями испытать совесть каждого, и которых увидит прямо раскаивающихся в своих преступлениях о тех бы, не разрешая еще, представил вам. А вы тогда, в силу сего определения, объявите им, что Святейший Синод, убеждаем принесенным от них милосердому Богу в своих злодеяниях покаянием, освобождает их по данной от Бога власти от проклятия, почему и духовнику дозвольте сделать им уже разрешение и сподобить их причастия святых тайн».

Самуил избрал московского Архангельского собора протоиерея Петра Алексеева, который заявил, что все осужденные на смертную казнь, кроме Афанасия Перфильева, выказали ему истинное во всех своих преступлениях раскаяние. Всем им дано разрешение и причастие, а «злодея Перфильева за его упорство и ожесточение в своих злодеяниях, яко сущего раскольника, и до самой последней минуты жизни своей в своем окаменении пребывшего и все спасительные средства, ему предоставленные, отвергшего, оставить связанного вечной анафемой»[1042].

В тот же день, 9 января, в Москве появилось объявление полицеймейстера Архарова, в котором было сказано, что завтра, в одиннадцать часов утра, «на Болоте главные преступники будут наказаны смертью, а прочие по мере преступления наказаны. На другой же день, т. е. 11-го числа сего месяца, в десять часов пополуночи, на Ивановской площади перед Красным крыльцом будет объявлено всемилостивейшее ее императорского величества помилование тем преступникам, кои добровольно явились с повинной, а некоторые из них предали и самого злодея законному правосудию»[1043].

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
1917 год. Распад
1917 год. Распад

Фундаментальный труд российского историка О. Р. Айрапетова об участии Российской империи в Первой мировой войне является попыткой объединить анализ внешней, военной, внутренней и экономической политики Российской империи в 1914–1917 годов (до Февральской революции 1917 г.) с учетом предвоенного периода, особенности которого предопределили развитие и формы внешне– и внутриполитических конфликтов в погибшей в 1917 году стране.В четвертом, заключительном томе "1917. Распад" повествуется о взаимосвязи военных и революционных событий в России начала XX века, анализируются результаты свержения монархии и прихода к власти большевиков, повлиявшие на исход и последствия войны.

Олег Рудольфович Айрапетов

Военная документалистика и аналитика / История / Военная документалистика / Образование и наука / Документальное