Часть хозяйского имущества была поделена между жителями. Вольнонаёмные чуваши и татары, в количестве до 700 человек, были отпущены по домам, а 250 русских вольнонаёмных рабочих направлены в пугачёвское войско. Атаману Златоустовской станицы было поручено сформировать отряд в 100 человек, для отправки в Сатку. Затем завод почти полгода работал на Пугачёва. Полная лояльность к Пугачёву, несмотря на бесчинства формальных союзников башкир в окрестностях.
26 мая в завод прибыл отряд подполковника Михельсона, который объявил, что Пётр Федорович есть самозванец и привел население к присяге Екатерине II.
31 мая в Златоуст пришел сам Пугачёв. И вот тут уже не было «царских милостей» и раздачи «вольностей. Завод был сожжен. По свидетельству златоустовского историка Ю. П. Окунцова: «Предводитель бунта, практиковал то, что позже назвали тактикой выжженной земли. Мастеровым и крестьянам, мобилизованным в его войско, уже некуда было возвращаться и они должны были сражаться до конца. По приказу Пугачёва, были казнены священник Алексей Борисов, приказчики Степан Половников, Данила Демидов, барочные лоцманы Иван Белковский и Трофим Крутицкий, которых, “измучив тирански, рассекли на части”»[21]
.Контраст очевиден и жесток. Чем объяснить?
Здесь нужно сделать отступление и напомнить, чем был завод для горнозаводского люда. Только задубелый марксист будет утверждать, что заводской рабочий спал и видел как бы ему уничтожить завод и избавиться от эксплуатации. В местах, где практически невозможно пахать, сеять, пасти скот, завод давал работу, средства к существованию. Обеспечивал защиту от совсем не мирных соседей. Остаться без завода – значило остаться один на один с суровой уральской природой и попробовавшими крови местными. Так что весь заводской люд, вне зависимости от места в заводской иерархии, держался за завод, и его потеря была для людей трагедией, часто со смертельным исходом.
Если сожжение Чебаркульской крепости – первое русское поселение, куда Пугачёв пришел после соединения с башкирами, ещё можно было списать на действия против правительственных войск, то сожжение завода это был уже прямой и жестокий удар по старообрядцам, чего они не могли простить. По сути, Пугачёв выступил против Силы, его назначившей. И Златоустовский завод был первым в череде таких выступлений. С этого момента старообрядцы как Сила действовали уже против Пугачёва. И у нас есть все основания считать сожжение Златоустовского завода знаковым событием, с которого следует вести отсчет конца Пугачёва.
Однако далее возникает другое важное соображение.
До конца весны 1774-го башкиры не трогают Златоустовский завод (а заодно и Саткинский и др.). И тот исправно работает. А в конце мая сжигают его. Достаточно прочитать историю судебных тяжб Юлая Азналина с заводчиками Твердышевыми, чтобы понимать: претензии к заводам у башкир сформировались задолго до Пугачёва. И желание решить заводской вопрос «во внесудебном порядке» у башкир возникло не весной 1774-го. Тем не менее завод работал. Это значит: до определенного момента между старообрядцами и башкирами действовало какое-то соглашение, обусловленное общей целью. Но в определенный момент (скорее всего, в марте-апреле 1774-го) их интересы разошлись. И бывшие союзники стали если не врагами, то не друзьями точно. Кровь и пепел плохо способствуют дружбе. Особенно свежие. Образовался раскол не только по линии старообрядцы – Пугачёв, но старообрядцы – башкиры. Раскол этот не был преодолен, чем воспользовалась Екатерина.
§ 3.5. Ачит – новое Лягушино
Ачит – это ещё одна забытая героическая битва против Пугачёва. И опять ничего о ней. Удивительна управляемость забывчивости! Самые значимые и судьбоносные поражения Пугачёва просто вычеркнуты из истории! После забвения Деколонга, Михельсона забвение победителя Пугачёва атамана Голубцова напоминает мемориальный заговор против имперских героев.