Пугачёвщина. Что это было? К 250‑летию пугачевского бунта

Пока нам не удалось найти точный состав отряда Михельсона. Однако, исходя из его звания и войск, в которых он до этого служил, можно предположить, что это был карабинерный полк или усиленный батальон. И тот и другой имели в своём составе артиллерию. То есть изначальная примерная численность до 1000 человек. И против него действовали кратно превосходящие силы. Тем не менее в условиях фактического окружения Михельсон не просто провел отряд, но и регулярно наносил поражения противнику, пробиваясь через его заслоны.

По сути, мы имеем дело с выдающимся по воинскому искусству рейдом заброшенного в тыл противника вооруженного отряда. По аналогии с теми рейдами, которые осуществляли советские войска по тылам гитлеровцев. С той разницей, что Михельсон не мог снабжаться по воздуху и связываться с командованием по радио.

С Лягушино начинается самое интересное. Нанося поражения Пугачёву, Михельсон тем не менее постоянно от него уходил. А Пугачёв за ним шел. И вот здесь становится ясно, что Михельсон знал, куда должен идти Пугачёв. Знал его стратегию. И действовал на упреждение. Но откуда?

Причём удивительным остается сохранение солдат и умение их беречь: если на момент Лягушино было около 1000 воинов, то на момент Месягутово – 800, то есть пять жестких боев и только 200 человек потеряно!

Ранее мы предполагали, что стратегия пугачёвского Проекта была «слита» Екатерине кем-то из организаторов (в частности, старообрядцами). Однако по мере погружения и осмысления процессов, стали возникать резонные вопросы:

– Зачем кому-то из участников «сливать» проект, который как раз вступал в успешную фазу? (В феврале-марте 1774-го Грязнов подчинил себе Цитадельный Урал, с выходом на Чебаркульскую и далее Челябинскую и Еткульскую крепости. Белобородов прошел по заводам Урала – замыкая восточный контур. Полыхали земли, населенные нерусскими народностями Урала и Поволожья, которые признавали «амператора». Были частично разоружены крепости укрепленных пограничных линий, и конкретно Уйской.)

– Если была известна стратегия Пугачёва, то почему на упреждение действовал только Михельсон? Всего лишь подполковник во главе около 1000 человек? (Тот же Деколонг только догонял Пугачёва по пути от Верхнеяикской до Троицкой крепости.)

– Наконец, едва ли организаторам в России (старообрядцам, кому-то ещё) был известен весь замысел.

Рис. 13. Иван Михельсон. Неизвестный художник. XVIII век

Понимание пришло в Красноуфимске. Там мы своими глазами увидели «бутылочное горлышко», через которое ходили в набеги на Кунгур башкиры и ради закрытия которого в 1734 году полковник Тевкелев основал Красноуфимскую крепость. Всего Тевкелев основал на Урале около 20 крепостей, среди них, помимо Красноуфимска, Челябинск, Орск, и др. Взгляните на карту! Где Челябинск? Где Орск? Где Красноуфимск? – они находятся на разных концах Урала. Вывод – имперские военные власти прекрасно разбирались в военной географии Урала и, исходя из своего знания, а также сводя воедино картину действий Грязнова, Белобородова и самого Пугачёва, могли предполагать действия противника в этом районе. И, соответственно, планировать свои действия.

Как ни странно, в пользу этой версии «работают» действия Деколонга. Имперское командование не было уверено в правильности своего предположения и выделило на решение поставленной (исходя из предположений) специальной задачи действий на упреждение – относительно небольшой отряд. Остальные же действовали исходя из текущего развития ситуации.

Таким образом, перед нами раскрывается картина, с одной стороны, героического победного рейда войск специального назначения Михельсона по тылам противника. С другой – гениального предвидения имперского командования, позволившего ещё в феврале-марте, когда Пугачёв плотно сидел под Оренбургом, женился и вроде бы никуда не собирался, просчитать ход боевых действий весной и летом.

Правительство Российской Империи высоко оценило Михельсона. За заслуги в разгроме пугачёвщины он получил от Екатерины II имение в Витебской губернии, золотую шпагу, украшенную бриллиантами, позднее получил чин полковника Санкт-Петербургского карабинерного полка. В рескрипте от 16 сентября 1774 года государыня писала Михельсону: