Пуговица

— Мам, у нас правда стряслось. Без шуток. Степкин попросил у Деньки списать контрошку по алгебре. Денька отдал свой листок ему, а подписать забыл. Ну, Степкин на своем листке написал: «Давыдов», а на Денькином — «Степкин». Он даже списать поленился, представляешь, гад какой! А сегодня объявили результаты. У Деньки двойка. И в четверти трояк! Впервые за всю жизнь! Как она не поняла?! Поставила двойку и еще ругать его стала при всех. А Степкина — хвалить!

— Убью его, — начал снова вскипать Денька.

— Гад, — согласилась мама. — Гад настоящий. Но пусть живет. Что толку убивать? Не говоря уж о том, что даже мысль о том, чтоб человека жизни лишить, — смертный грех. Убьешь — и все. Тебе — в тюрьму терпеть страдания. А ему-то — одно удовольствие. Никаких проблем. Лучше пусть живет и мучается в школе. Ему ж теперь никто в жизни списать не даст. Только ты сумей завтра спокойно все объяснить. Без криков, слез, соплей.

— Соплей не было, — насупился Денька.

— Мам, какие сопли? — вступилась Рыся за названого брата.

— И это уже хорошо! — согласилась мама. — В школу я завтра, конечно, пойду. За родителей. Можно?

Денька кивнул.

— Но еще до моего разговора с учительницей ты, как мужчина, все должен сделать сам. Давай сейчас разбираться. Разложим по полочкам. И вот смотри: я сейчас тебе раскрою один секрет. Про сильные и слабые стороны мужского характера. Будешь это знать, поработаешь над собой — станешь сильнее всех. Без всяких драк и убийств.

И Денька, и Рыся возжаждали немедленно узнать секрет.

— Вам повезло, я сейчас книгу перевожу на эту тему. И, по моим наблюдениям, все в этой книге верно. Вот мы учим мальчишек — плакать нельзя, не по-мужски это. Стыдно мужчине плакать. А при этом, оказывается, мужчины гораздо чувствительней женщин. Их легче задеть, сломать. Они потому и в драку бросаются, чтоб дать выход чувствам и при этом не плакать.

И вот как бы так устроить, зная про себя такое, чтоб и не драться, и собой владеть? Во-первых, научиться на горячую голову ничего не делать. Представить, что ты за прозрачной, но пуленепробиваемой стеной и не сможешь подбежать к обидчику. Можешь просто стоять и смотреть. Или же что-то сказать. Но стену прозрачную нельзя даже пытаться преодолеть.

— А почему? — спросил Денька.

— Потому что ударить человека, даже если он тебе кажется очень плохим, грех. Человек же создан по образу и подобию Бога. Ударяя человека или унижая его, ты действуешь и против Бога тоже. Это понятно?

— Да, — с трудом согласился Денька.

— Я понимаю, что Степкин тебе подобием Бога не кажется, — улыбнулась мама Ляля. — Но ведь дело не в том, кто нам нравится, а кто нет. Просто есть законы, и их надо соблюдать. И все. И давай подумаем: кто в вашей ситуации первым нарушил закон?

— Он! — убежденно кивнул Денька, — Степкин, гад! Сам попросил списать, а сам…

— Стоп-стоп… А что — списывание чужой контрольной, тут как? Все правильно? Тут никаких нарушений?

— Так всегда ж просят. Иначе не по-дружески.

— Нет, давай сейчас про честно-нечестно подумаем. Смотри: если я вместо настоящих денег нарисую очень-очень похожие картинки и пойду с ними в магазин. Что будет?

— Если заметят, посадят, — усмехнулся Денька, — это ясно. Это фальшивомонетничество. Карается по закону. На деньгах же написано про это.

— То есть тут ты согласен? Подделка — это преступление, да?

— Да.

— А если друг придет и скажет, что ужасно ему деньги нужны. А ты при этом умеешь рисовать, как самый гениальный художник. Нарисуешь ему денежку?

— Нет, — фыркнул Денька. — Я что, идиот?

— Рада это слышать, — улыбнулась мама. — Конечно, ты не идиот. Только тогда объясни мне, пожалуйста, чем отличается фальшивка с деньгами от фальшивки с контрольной? Разве это не тот же подлог? Тебя попросили совершить подлог, и ты спокойно и с готовностью согласился. Да? Тогда скажи — есть твоя вина во всем этом?

— Есть! — с досадой выкрикнул Денька. — Но ведь если не дашь, скажут, что я жлоб.

— И если фальшивую деньгу не нарисуешь, тоже скажут, что ты жлоб. Будешь рисовать?

— Нет.

— А списывать давать все-таки будешь?

— Да я что? Чокнутый? Степкину давать списывать теперь?

— А не Степкину? Другому кому-то? В чем смысл тогда контрольной? Чтоб подготовиться и постараться самому что-то сделать? Или путем вранья, воровства проскользнуть за счет других? Тогда школа, получается, это сплошное обучение обману и пронырливости? И что тогда значат слова «честно», «подло»? Как думаешь?

— Думаю, никому я больше списывать не дам. И зря Степкину дал, — насупившись, произнес Денька.

— Но скажи, есть во всей этой истории положительный момент? Давай опять подумаем…

— Мам, еще какой! Теперь нам ясно, что Степкин — предатель. С ним дружить нельзя, — вмешалась Рыся.

— Ну, хотя бы это. И то еще, учтите, что тайное всегда становится явным. У лжи короткие ноги. Далеко не убегает обычно. Вот — одна ложь, другая… А потом — как снежный ком.

— И что теперь делать? — спросила Рыся.