Пуговицы и ярость

– Слушай, а тебе не надоело возиться со мной? – удивленно произнесла она. – Раньше ты предпочитал уединение.

– А теперь я предпочитаю проводить время с тобой.

Вместо того чтобы запереться, Кейн поступил по-мужски – сам открыл мне дверь. Он мрачно посмотрел на меня и стиснул зубы. Он был явно раздосадован тем, что не мог вернуть мне мой выстрел. В его глазах я увидел явное предупреждение.

Вообще, я не мог спокойно смотреть на него. Мне хотелось всадить по пуле ему в руки и ноги и смотреть, как он истекает кровью. Именно так он поступил с Пуговицей и заслуживал еще более страшной участи.

Поскольку я молчал, первым заговорил он:

– Что, пришел убить меня?

– Вероятно.

Кейн прислонился к двери. Его плечо, куда попала пуля, все еще было перебинтовано.

– Ну, тогда давай покончим с этим.

С этими словами он отступил в глубь прихожей, как бы приглашая меня войти.

Кейн жил недалеко от нашего офиса во Флоренции. Ему больше нравился городской шум и брусчатка узеньких улочек. Ширь полей и большие пространства были органически чужды ему.

Я ступил внутрь, и мы прошли в гостиную. Одна из стен представляла собой большое окно, выходящее во внутренний двор дома. Жилище выглядело небольшим, но для Флоренции – вполне просторным.

Кейн налил себе скотча и выпил, не предложив мне.

И хотя он приходился мне родным братом, мне все равно хотелось убить его, грохнуть прямо на месте. Ведь Пуговица превратилась в важнейшую составляющую моей жизни, и когда было больно, то эту же боль ощущал и я. За шесть месяцев я буквально прикипел к ней сердцем.

– Ну так покончим с этим дерьмом?

Я снял пиджак и накинул его на спинку кресла.

– Она едва не умерла.

– Вот и хорошо. То, что и требовалось.

Я сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев:

– И что, интересно, требовалось?

– Нагадить в душу Боунсу. Я послал ему фотки.

Он отправил ее фотографии Боунсу?

– Ну и сволочь же ты.

– Чего это сволочь? Я хочу отомстить за Ванессу. Ты ведь помнишь ее? Сестренку нашу?

– Так, еще одно слово, и я…

Пистолет у меня был засунут за пояс, и я не побоялся бы пустить его в ход.

– Ты ведешь себя так, словно я тут главный виновник. А ведь именно ты умудрился пустить весь план по пи*де. Я все делал и делаю, как мы договаривались! И я не виноват, что тебя угораздило влюбиться в какую-то тупую бабу!

– Я не влюблялся в нее.

– Да неважно, влюблялся или нет! Ты послал меня нахер и предпочел сюсюкаться с ней. А я такого просто так простить не могу.

– Ты вообще о чем?

– Во-первых, ты свалил на меня одного дело нашей мести. Я тебе сто раз говорил, как много для меня все это значит. А ты, блядь, еще и подстрелил меня! Что за ху*ня, Кроу?

– Просто ты ворвался в мой дом и едва не убил ее. И что прикажешь мне делать после такого?

– Ты должен был выбрать родного брата, а не какую-то прошмандовку.

– Не называй ее так.

Она могла быть кем угодно, но только не шлюхой. И теперь она была моей и только моей.

Кейн закатил глаза:

– Ну вот, опять двадцать пять! Что тебе в ней? Боунс дает за нее двадцать миллионов, а ты ничего лучше не мог придумать, как шмальнуть в родного брата! У нее манда что, золотом выложена?

– Тебе не следует говорить о ее манде.

Меня аж скрутило при его словах, и черт знает, сколько сил потребовалось, чтобы не схватиться за пистолет.

Кейн посмотрел на меня:

– Чувак, ты мне больше не брат.

– Она вне игры. Она не собственность Боунса или кого там еще. И она не будет использована для того, чтобы отомстить за Ванессу. Придумаем другой план. Так что отъе*ись от нее.

«Если он выкинет еще раз подобный кунштюк, – подумал я, – точно убью его».

Кейн скрестил руки и медленно покачал головой:

– Ты понимаешь, что ты конченый идиот?

– А ты понимаешь, что ты – хер моржовый?

– Я рисковал собственной жопой ради того, чтобы отбить эту бабу у Боунса! Или ты уже забыл?

– А я, кажется, предложил тебе за это неплохую компенсацию. Или тоже память коротка стала?

– А нахер мне деньги? – хмыкнул Кейн. – Я хочу отомстить. В какой-то степени я уже отомстил, когда вышибал дерьмо из твоей подружки. Так что если ждешь от меня извинений, то напрасно теряешь время. Какие тут могут быть сожаления да угрызения? И если бы мне выпал шанс повторить подобное, не сомневайся – повторил бы.

Кейн уже прошел точку невозврата.

– Слышишь, в таком случае я снова выстрелю в тебя. Только на этот раз – в твою, мать ее, голову.

– Да, пожалуйста. Ты теперь мне не брат, я тебе – тоже. Так что валяй!

Где-то в самой глубине души я понимал его. Мы отбили Пуговицу у Боунса, чтобы достичь нашей общей цели. Но как только я увидел всю его неудержимую ярость, для меня все изменилось. Я взял ее под свою защиту для собственного удовольствия, но Пуговице удалось показать мне другого меня, о существовании которого я даже не подозревал. Я понимал, что предал Кейна.

– Мы навсегда останемся братьями. Мы с тобой – это все, что осталось от нашей семьи. Но больше не переходи мне дорогу. Вообще, за то, что ты сделал с Пуговицей, я должен убить тебя.

Кейн смотрел на меня своим обычным ледяным взглядом, к которому я давно привык.