Пуговицы и кружева

– Черт тебя возьми, – вскинул бровь Кейн. – Теперь еще и ты. Да что она такое? Ну ладно, я понимаю, она та еще штучка, но не супермодель же!

– Мы не можем принять его предложение.

И точка.

– Ты что, шутишь? – удивился Кейн. – Черт возьми, мы получим эти деньги! Ты хоть представляешь, сколько это? Да, мы оба богаты, но, бляха-муха, это же куча денег! Не у каждой страны такой бюджет.

– Нет.

Она стоила гораздо больше, чем кто-либо мог заплатить.

– Вот что я думаю. – Брат потер руки. – Мы получим с него деньги и переведем их на наш счет. А затем мы отдадим ее, но предварительно сделаем ей смертельную инъекцию. А как только она окажется у него, мы расстреляем ее на месте. – Кейн ухмыльнулся от уха до уха, довольный своим планом. – Ну как тебе месть?

Но я не собирался отдавать ее. И тем более убивать. Я заключил с ней сделку и не мог нарушить данного ей обещания. Как только она полностью закроет свой долг, я отпущу ее на свободу. Но сказать об этом брату я не мог.

– Ладно, я подумаю.

– Да что тут думать?

– Мы откажемся от его предложения и не отдадим ее Боунсу. Это заставит его изойти на говно. Вот это будет месть так месть, если хочешь знать.

– Не согласен.

– Если мы откажемся отдавать ее за любые деньги, это окончательно сведет его с ума. Больше всего его раздражает беспомощность. А у него не будет никаких шансов заполучить ее обратно. И при этом он прекрасно понимает, что мы оба насилуем и пытаем ее без выходных и праздников. Так что мне кажется, это будет самое то.

– Думаю, да. Но все-таки, я считаю, мы можем поступить лучше.

– Дай мне немного времени подумать.

Я не имел ни малейшего понятия, что предпринять в данном случае. Если я отпущу ее на свободу, Кейн расценит это как личное оскорбление. Он, как и я, очень любил Ванессу. Если я лишу его возможности отомстить, он никогда не простит мне этого. И тогда конец всему – и нашему бизнесу, и семейным узам. Кейн не вынесет такого к себе отношения, даже от единственного живого члена его семьи.

– А сейчас я пойду и поставлю ее на колени и заставлю как следует пососать. Вреда это не причинит.

Нет. Ее губы отныне будут обхватывать только мой член.

– Я уже сказал тебе, что она принадлежит мне.

– Мы всегда делились друг с другом. И в этом случае я не вижу разницы.

– Разница есть, потому что она есть. – Впрочем, я не считал должным спорить. Не считал должным как-то оправдывать свое решение. Просто я знал, что он даже не приблизится к Перл. – И давай больше не будем возвращаться к этой теме.

– Да какого хрена ты так к ней прилепился? Она у тебя уже месяц. Надоела небось.

– Как видишь, нет. – Куда там надоела! – Я сказал тебе – забудь. Плюнь. Тем более что у тебя есть другие возможности поразвлечься.

– Платить за то, чтобы другой делал все, что ты пожелаешь, это одно. Но вот рабыня… это такое, от чего ни один мужик не откажется.

Его одержимость в плане овладения моей собственностью смущала меня. Раньше мы никогда не ссорились из-за женщин. Да и кто мог отказать таким красавцам, как мы с братом? А вот в данном случае его поведение было явно враждебным по отношению ко мне. Мне это не нравилось.

– Откажется, не откажется, а тебе придется. А теперь уходи. У меня еще дела есть.

– Знаю я твои дела. Только трахаешься. – Поворачиваясь, Кейн довольно болезненно задел меня плечом. Затем угрожающе произнес:

– Кроу, так или иначе, но я доберусь до нее. Ты меня знаешь.

Он направился к воротам, которые швейцар немедленно отворил перед ним.

Кейн дошел до своего спорткара, припаркованного у тротуара, надел солнечные очки, сел в машину, нажатием единственной кнопки завел мощный двигатель, повернулся в мою сторону и одарил меня таким ледяным взглядом, что я почувствовал его даже сквозь черные линзы его очков.

Швейцар закрыл ворота до того, как Кейн тронулся с места, и тем самым прервал нашу игру в гляделки. Я чувствовал явную угрозу в мой адрес, и мне это совсем не нравилось. Никто не смел угрожать мне, разве что какой-нибудь отчаянный самоубийца.

Никто.

Я толкнул зеленую дверь и вошел в «игровую» комнату. Перл лежала на кровати, согнув ноги в коленях, и изучала потолок, откуда свисали кожаные ремни.

– Быстро ты.

– А нам и разговаривать-то особо не о чем было.

Пока я возвращался в комнату, мое плохое настроение испортилось вконец. Мышцы лица словно окаменели, а где-то в области за глазными яблоками начиналась мигренеподобная боль. Я подошел к кровати и встал, не вынимая рук из карманов.

– Он тебя огорчил.

Она все еще не простила мне обиду, которую я нанес ей ночью. Она пришла ко мне искать убежища.

Я быстро отогнал эти мысли.

– Он хочет тебя трахнуть.

Я сел на столешницу и стал разглядывать веревки и цепи на потолке. Все это я много раз опробовал с разными женщинами и девушками, но нормально поразвлечься мне никак не удавалось. Одни сразу же начинали просить меня перестать. Другим приходилось платить, чтобы они не выходили из образа. Ни то, ни другое совершенно не вдохновляло.

Перл обеспокоенно села:

– И ты собираешься ему позволить?

– Нет, никто не имеет права трахать тебя, кроме меня.