Пуговицы и кружева

Я вернулся к постели и положил на нее хлыст. Мои губы потянулись к ней, и мы приступили к предварительным ласкам. Вообще, я считал ниже своего достоинства трахать уже намокших женщин. Как только у меня вставал член, я сразу же старался засунуть его куда следует. Но в случае с Пуговицей я уже не думал об этом. Мне нравилось целовать и ласкать ее. Я ловил кайф только от одного звука ее раскрывающихся губ. От страстного желания она изогнулась в моих руках и свела вместе бедра:

– Э-э, а вот это что?

И ее губы рассерженно скривились.

– Анальная пробка.

Я снова впился в ее губы, а затем перевернул ее на живот. Сорвал и отбросил на пол пиджак. Меня дико возбуждала та мысль, что Кейн хочет изнасиловать Перл. Но она принадлежала только мне, и я не собирался делиться ею с кем бы то ни было.

– Что-о? – Она уперлась ладонью в мою грудь и оттолкнула. – Анальная что?

– Пробка.

На самом ее конце сверкнул бриллиант. Я мог видеть его сияние, даже когда конец скрылся в ее заднице. Между ягодиц это выглядело бы еще сексуальнее.

– А теперь хватит разговаривать.

Я схватил ее за шею и притянул к себе.

Она снова оттолкнула меня:

– Я не хочу, чтобы ты пихал эту штуку мне в зад. Перестань.

Когда я хлестал ее ремнем, ей понравилось. Значит, понравится и анальная пробка.

– Поверь, это хорошо.

– Нет.

– Тебе точно понравится.

Я был на распутье. С одной стороны, меня раздражало ее сопротивление, но с другой – именно этого я и хотел от нее. У меня наконец была партнерша, которая осмеливалась сопротивляться моей силе и моему желанию. Партнерша несговорчивая, упрямая, настойчивая.

– Тебе понравился ремень, значит, придется по вкусу и это.

– Есть одна вещь, которая мне претит. Анал. Это исключено!

От ее несговорчивости х*й у меня превратился в сваю. Теперь ее задница стала самом желанным местом для меня. Тот факт, что мне было запрещено трахнуть ее в задницу (ну, или она считала, что запрещено), заставил меня возжелать ее еще больше. Моя рука скользнула ей в волосы, и я притянул ее к себе:

– Пуговица, ты моя! Когда я делал с тобой то, что тебе потом бы не понравилось?

Да, я бывал несколько грубым с нею, но не переходил границ. Все было довольно невинно.

Перл вся обмякла в моих объятиях. Ей нравилась моя нежность, тем более что я редко бывал таким.

– Боунс часто проделывал такое, и это самое болезненное, что мне приходилось испытывать. Нет, хуже всего было, когда он бил меня бейсбольной битой. Или резал ножом. Кроу, я серьезно не хочу этого!

Впервые я ощутил что-то, похожее на сострадание. Как только я представил, что за ней гонялись и били битой, меня охватила ярость. Сердце мое болезненно сжалось при мысли, что Перл некогда находилась в таких ужасных условиях. Для меня это стало новостью – никогда до этого я не думал, что могу чувствовать чужую боль. Но, как выяснилось, я был способен даже на такое.

– Давай откровенно. Я – не он. У нас с ним нет ничего общего. А если еще раз ты сравнишь меня с ним, то я изобью тебя так, что ты останешься калекой до конца своих дней. Понятно?

Пережитая минута слабости сделала меня совершенно бесчувственным. Мне больше не хотелось сострадать или сочувствовать кому-либо. Стоило мне лишь проявить свое сострадание, и эти люди гибли.

Она заметила огонь в моих глазах и тотчас же согласно кивнула:

– Что произошло, то произошло. И я знаю, что ты можешь.

Да, эта женщина была создана из материала попрочнее, чем многие из нас. Ничто не могло сломить ее волю. Она была вроде Супермена, только в женском обличье. И в более сексуальном.

– Кроу…

– Да, Пуговица.

Взглядом я заставил ее повиноваться.

– Семь.

– Пять, – прищурился я. – Мы же договорились.

– Я ничего не стану делать меньше чем за семь.

– Нет.

– Тогда мы расторгаем наше соглашение.

В ее глазах сверкнул вызов. Она не боялась меня и без страха восставала против моих желаний. И она понимала, что может добиться чего угодно, если будет достаточно неуступчивой.

Я засосал ее нижнюю губу и легонько прикусил:

– Вот что я тебе скажу. Я согласен на семь. Но если тебе понравится, я заплачу только пять. И это справедливо, по моему мнению.

Она удивленно посмотрела на меня:

– А как ты поймешь, что я не лгу?

Я поцеловал ее в уголок рта:

– А мы друг другу никогда не лжем.

Я поместился сзади и медленно ввел свой член в ее маленькую, тугую дырку. Сразу стало тепло и гладко, впрочем, как и в остальные разы. У нее была лучшая в мире пи*да. При каждом движении члена она плотно его обхватывала, и я чувствовал, как она подрагивает от удовольствия.

Она так сильно намокла, что очень скоро я почувствовал влагу на своих яйцах. Х*й навряд ли бы смог поместиться в столь малом пространстве, если бы не обильная смазка, которая говорила о том, что Перл так же сильно хочет меня, как я ее.

Затем я взглянул на крошечное отверстие в ее заду и почувствовал, как член напрягся до предела. Это место неудержимо притягивало меня. И мне захотелось растянуть эту дырочку гораздо шире, чтобы ее обладательница кричала от боли и экстаза.