Пуговицы

— Это считается нарушением ориентации. Но такие дети могут построить в себе целый мир — из ничего… — улыбнувшись, сказала Марина и добавила, словно говорила сама с собой: — Из капли воды…

— Что? Какая капля?! Что нам делать? Вы возьметесь за нее? Я буду хорошо платить за частные уроки! Сколько надо.

…Марина взялась. Но не потому, что «сколько надо».

Маленькая пациентка заставила ее поработать над осмыслением и углублением темы кандидатской. Величайшим даром этой девочки было видение ситуации в целом, в трех измерениях, что влияло на развитие интуиции, богатого воображения и тех знаний, которые не требуют специального изучения.

Ее мысль неслась впереди слов — поэтому она не могла правильно сформулировать тот массив информации, который переваривал мозг. Отсюда возникала некоторая «запутанность сознания», которую окружающие принимали за задержку в развитии. Это выглядело парадоксальным.

Марина взялась за девочку с такой настойчивостью, что за год сеансов та уже могла довольно прилично читать, писать и выражать свои мысли. Марина боялась только одного — уничтожить ее дар, переселив в обычный мир без возможности жить в своем.

Поэтому лечение сводилось к тому, чтобы сохранить Линины способности, не дать ей потерять образное мышление и ту драгоценную многомерность, которой она обладала.

Сначала надо было сформировать в воображении маленькой пациентки «умственный глаз», ведь у дислектиков, кроме двух обычных, есть «третий глаз» — не изотерический, которым в индуистской мифологии обладают боги, а вполне реальный — некая воображаемая точка посреди лба, которая дает возможность ориентироваться в реальном пространстве.

Марина окрестила его точкой отсчета.

В эту «точку отсчета» надо было переместить «умственное зрение» — все, что девочка видела вокруг себя.

Года через три пациентка научилась пользоваться этой «точкой» и достаточно адекватно начала воспринимать все двухмерные изображения и символы.

Благополучно закончила школу.

Поступила, как и хотели родители, в нархоз.

Через полгода так же благополучно бросила его и, под неустанным наблюдением «врача», с легкостью поступила на кинематографический факультет.

И теперь строила планы, которые казались Марине нереальными, но интересными, как космос…

* * *

…У Марины таких планов не было.

Она защитила кандидатскую, используя опыт лечения Лины, и могла считать свою биографию вполне сложившейся и… катастрофически законченной.

Привычка «не есть что попало» уверенно вела ее к одиночеству.

Метафора волшебного веера, который раскрыл перед ней тот незабываемый студент, время от времени возникала в ее душе и не находила аналогов в реальности.

Она уже прекрасно знала, кто такой Превер, читала на английском, посещала кино- и театральные премьеры, не пропускала выставок. Но деревянные створки ее существования оставались плотно прилегающими, склеенными между собой.

Иногда ловила себя на мысли, что в круговороте светской суеты ищет глазами того, кого могла бы сразу узнать.

И сама себя ругала: дура, это оттого, что никак не можешь определиться, за кого идти — за Станислава или Сашу.

Вот и ищешь кого-то третьего, кто спасет от этих двух. А если так, то просто надо понять — ни тот, ни другой тебе не подходит.

Но вокруг так мало мужчин, которые готовы жениться. А эти готовы. Хоть завтра!

И что дальше?

Дальше надо будет идти на разумные компромиссы, говорил ей рассудительный внутренний голос.

А другой — сумбурный и неясный — бормотал о чуде, романтике, неожиданности.

О внезапном узнавании в толпе. О том давнем «Ромеро Санчесе» на поцарапанной сцене резинового города.

Конечно, в том, что она так и не решалась дать ответ ни Саше с его рафинированной семьей, ни Стасу с его перспективами выехать в Канаду, это давнее воспоминание не играло никакой роли.

Разве что на один процент.

Разве что в качестве «высшего знака» с намеком на то, что должен быть кто-то третий.

Но в течение всех лет, прошедших после ее побега из родительского дома, этот неизвестный третий так и не появился. То есть было их немало — Марину не так уж и просто обойти вниманием! — но «того самого» не было.

И, откровенно говоря, времени на узнавание или рассматривание лиц катастрофически не хватало.

Однако был свой кабинет, хорошая репутация, пациенты, которые передавали ее «из рук в руки», как драгоценный дар, и… бесцветная пустота выбора между двумя «достойными кандидатурами».

* * *

…Это был один из тех дней, которые время от времени подсовывает судьба в качестве испытания: услышишь или не услышишь.

Марина назначила Стасу встречу на Воровского, прямо на улице.

И до самого утра не знала, что скажет. В его планы входили негромкая, но роскошная свадьба в престижном ресторане и хлопоты, связанные с отъездом в Канаду.

Со своими планами Марина еще не определилась. Была в полном отчаянии, увешанная вопросами, как новогодняя елка игрушками.

Еще не зная, что решить (хотя со стороны Станислава все было ясно как божий день), утром вырядилась так, как никогда: если уж бросаться в омут головой, так хоть перед тем развлечься реакцией будущего мужа.