Пуховичок из Эфиопии

– Нет проблем! – Кривоножко хлопнул Еремеева по коленке. – Есть у меня один знакомый на примете… Джон Булль, по-ихнему, а по нашему – просто Женя… Да вот же он сам к нам идет!

И точно, уже подходил к Еремееву огромный такой негр ростом шкафа в полтора, и улыбался пухлыми аддис-абебовскими губами. Степенно поздоровался по-английски, добавил на международном русском «Трасите, корефана!» И тут же присел за столик.

– Вот это Джон Булль и есть, – восхищенно сказал Кривоножко. – Ну, вы тут пока пообщайтесь насчет пуховиков, а я пойду свои киви поищу… Да, кстати, Иваныч, ты мне пару баксов не займешь? Мне до магазина четыре остановки на трамвае добираться…

– А может, ко мне в гостиницу поедем? – предложил Кривоножко, вовремя вспомнив про стратегический запас турецкой «Смирны», организованной подполковником Сидоровым.

– Отличная мысль! – подхватил Кривоножко. – Едем! Только ты бы, Иваныч, десяточку мне подбрось… Уж больно такси у этих негров дорогое!

Приехали в гостиницу, сели как водится за стол и приступили к делу. Торговались недолго – часа полтора. Сначала Джон Булль упирался и отнекивался, но после второй бутылки пообещал подумать. И в самом деле, стал усиленно шевелить мозгами, после чего торг пошел намного веселей. А когда Еремеев откупорил еще одну «Капель», да плюс к тому еще турецкую на стол выставил, Джон и вовсе расслабился: раза два сочно выругался по-русски, а один раз довольно внятно произнес на чистейшем английском: «А на хрена попу гармонь?» После чего обреченно махнул рукой : мол, забирай, Иваныч, пуховики, да и дело с концом! Сколько надо, четыреста штук? Бери! Короче, по пять долларов за пуховик и сговорились.

Две тысячи долларов зеленым веером легли на стол, и тут же их со скатерти словно ветром сдуло. Не удержался на стуле и сам Джон Булль – тем же ветром вынесло его из номера, только шум по лестнице пошел. Кривоножко, напротив, оказался парнем крепким – усидел-таки за столом. Причем так уверенно, что пришлось еще одну турецкую открывать, но это уже под самую развязку.

Уходил Кривоножко от Еремеева постепенно, чуть ли не по частям. Сначала добрался до туалета и там застрял примерно на полчаса, потом переместился в прихожую – и немного подремал в поисках дверной ручки. Наконец, открыл дверь и вежливо выпал в коридор, где Кривоножко и подмела охочая до мужиков уборщица. Словом, чинно все получилось и пристойно. Еремеев, помнится, даже порадовался за соотечественника: а молодец Кривоножко, умеет, собака, пить! Не то что Джон Булль… И тотчас же Александру Ивановичу от этих мыслей стало дурно.

«Деньги я негру отдал, а вот насчет пуховиков-то и не договорился!» – подумал Еремеев с запоздалой тревогой. И правда, четыреста пуховиков – не четыре штучки, их в руках не принесешь. А насчет машины даже разговора не было. Так что не ясно, кто будет шоферу платить – Еремеев или Джон Булль? А кому машину разгружать – Джону Буллю или Еремееву?

Короче, мыслей появилось столько, что ясно было: в одиночку их не разгрести. Тотчас же Еремеев ойкнул и помчался за помощью к Кривоножко. Однако гостиничный номер у соотечественника оказался закрытым на два замка, а спросить, куда делся постоялец, было не у кого.

Пришлось спускаться вниз, к давешнему портье.

– No andestend! – сказал тот. Подумал и добавил на русском языке. – Ноги сделал!

… Как долетел Александр Иванович до дома, одна лишь «Afrikan airlines» и знает. Хорошо еще, что билет на самолет был куплен заранее, иначе супруга Эльвира Витальевна до сих пор бы мужа ждала. Пролетая на д Турцией, Еремеев вспомнил по «Смирну» и сглотнул слюну. От пары стопок турецкой он бы, пожалуй, не отказался…

– Ну и как съездил? – спросила супруга, увидев бледное мужнино лицо. – Отдохнул среди пальм? А товар – привез? Покажи!

А что мог ей Александр Иванович показать, кроме внушительной российской фиги?..

* * *
Здесь можно было бы закончить рассказ о бедном предпринимателе Еремееве, нагло обобранном в далекой Эфиопии, однако ставить большую лиловую точку после слова «фига» автору, право, не хочется. И вот почему. Рассказ должен быть таким, чтобы читателю в нем было уютно, а самому автору – перед народом не совестно. А то ведь каким-то доперестроечным «совком» Еремеев в рассказе выглядит. Нехорошо это, нежизненно. Здесь иная концовка нужна.
Ну хотя бы такая. Не успел Еремеев показать супруге дулю, как в квартире появился знакомый нам подполковник Сидоров.