Пули, кровь и блондинки. История нуара

С самых первых кадров фильма Гарри Мосби позиционирует себя как типичный частный детектив, о чем говорит голос на его автоответчике: «настоящий и живой детектив». Он не хочет быть частью большого агентства («это фабрика, там рехнуться можно через неделю») и предпочитает работать в одиночку. С самого начала фильма Артур Пенн показывает главного героя как анахронизм, осколок прошлого, одиночку, обходящего стороной корпорации и тому подобное. Аналогично многим частным детективам из кинофильмов, он скептически относится к высокому искусству и презирает сексуальные меньшинства. В итоге нет ничего удивительного в том, что у подобного «взрыва из прошлого» возникают большие личные проблемы. Пока он занимается поиском неверных супругов, его собственная жена заводит связь на стороне. Можно предположить, что, занимаясь чужими проблемами, герой Хэкмена невольно пытается дистанцироваться от собственных. В стиле подачи материала у Артура Пенна есть не просто недосказанность, а своеобразный «обрыв» — многие сцены заканчиваются в самом внезапном месте, как, например, любовные эпизоды из «Бонни и Клайда». Подобным образом режиссер показывал бессилие героев, что можно отнести и к Мосби из «Ночных ходов». Однако если в фильме про грабителей Клайд Бэрроу показан как импотент (в реальности же бисексуально ориентированный субъект), то Гарри Мосби предстает как эмоционально бессильный и чувственно несостоятельный человек. Он даже не слишком-то переживает по поводу измены собственной супруги: понимает, что это должно вызвать его гнев, но остается бесчувственным и отрешенным. Даже в разговоре с любовником жены он имитирует раздражение, якобы пытается его ударить и якобы сдерживается, но при этом заявляет: «Подвинься, будь здесь Сэм Спейд, тебе бы непременно досталось». Режиссер не просто заигрывает с публикой («подмигивает» ей), но и заявляет о выходе нуара на принципиально новый уровень. Сэм Спейд как главное действующее лицо «Мальтийского сокола» непременно бы ударил своего противника, ни на секунду не задумавшись. Однако частный детектив, активно пытающийся подражать старым образцам, в новых условиях едва ли может себе это позволить — он недостаточно импульсивен, но при этом, как ему кажется, весьма расчетлив.

Если говорить о нескольких фильмах того периода, то символом только что возрожденного нуара (но не неонуара в целом) явно был кризис мужественности. В «Ночных ходах» эта проблема показана, наверное, ярче всего. В основе этого фильма лежит, казалось бы, типичный рассказ о частном детективе, но при этом он лишен привычных характеров; канва остается вроде бы прежней, но семантическое наполнение — совершенно иное. Едва ли зритель хочет себя ассоциировать с растерянным и беспомощным частным детективом, наблюдение за его непродуманными действиями не доставляет ни малейшего эстетического удовольствия. Бессилием пропитано даже прошлое главного героя. В некоторых эпизодах «Ночных ходов» упоминается отец Гарри. Тот пропал, бросив семью. Элен, неверная супруга детектива, полагает, что все проблемы возникают именно из-за «истории с отцом». Но уже позже в сцене в пляжном домике выясняется, что Гарри все-таки нашел своего отца, проведя немалое время в слежке по многим городам.

Он обнаружил его дряхлым стариком, сидящим на скамейке, читающим в газете страницу с комиксами. После этого Мосби развернулся и ушел, даже не поговорив с папашей. Дело было не в страхе, не в личных переживаниях, просто Мосби не увидел в этом смысла. Это признание как нельзя лучше характеризует эмоциональную несостоятельность частного детектива. Бесполезно искать в поведении героя Джина Хэкмена какую-то тайну из прошлого — он растерян и беспомощен сам по себе, без предпосылок и предысторий. Вместе с тем тайна все-таки появляется в жизни Гарри. Однако он оказывается не только эмоционально беспомощным человеком, но и слабым детективом, так как не в состоянии понять плетущейся вокруг него интриги. В итоге финал фильма становится стремительным, неожиданным и фатальным. Последними кадрами «Ночных ходов» Артур Пенн фактически пытается поставить жирный крест на «мифе о частном сыщике».

Даже в классическом нуаре главный герой мог ошибаться. Кадр из фильма «Проклятые не плачут» (1950)