Пули на васильковом поле (СИ)

А мог бы привести офицера и получить награду за заслуги. Зачем сдернул чертовы погоны, спрашивается? По-хорошему, стоило гада застрелить, и дело с концом. Куда они уйдут с его-то ногой? Скорее попадутся только. Да только рука не поднималась. Мысли метались: в первый раз застрелить не смог, во второй — утонуть не дал, вытащил, неужели в третий, в спину, в безоружного — получится? И Николай понимал — нет. Сроду в пленных не стрелял, слишком подло. А Ягер и пистолет свой отдал, руки б ему связать, да он так грохнется только быстрее. Да и к чему, если тут вокруг один лес, у немца покалеченная нога, а у него самого — винтовка?

Кстати, о ней. Надо бы просушить после воды.

Так, о чём речь? Ах, да, Ягер. Вот же ж странный фашист, право слово. Кто ж таких фашистов видел?

Коля прозевал рыбу, которая юркой молнией проскользнула между пальцев, и красочно ругнулся, стирая брызги с лица.

И зачем он вообще подсказал немцу срезать чертовы погоны? Откуда взялся этот очередной дурацкий порыв милосердия?!

Николай вздохнул, обращая внимание на движение совсем близко, и цепко впился в рыбу.

Он вылез на берег, с трудом ступая ослабевшими, озябшими мокрыми ногами по скользкой земле и камням. Растер ладонями ступни и быстро оделся, почти сбегая от воды подальше.

— Ну-ка фриц, глянь сюда. Чистить рыбку умеешь? — спросил Ивушкин, забывая, что они говорят не на одном языке. Подождал ответа, а получил лишь поднятые в недоумении брови. Выругался с досады, почесал коротко стриженные волосы.

Немец внимательно, но смешливо поглядел на него, наверняка, кроме самого факта обращения, не понимая ни слова.

— Вот чёрт. Гляди сюда, нелюдь, — он шлёпнул рыбу на траву. Быстро и чётко разрезал её от головы до хвоста, вытащил ножичком внутренности, сгрёб их в кучу.

— Сможешь так?

Немец, поняв, что от него хотят, легко и уверенно кивнул головой. Николай перетащил к нему в распоряжение остальные три пойманные рыбёшки, все мелкие, не длиннее ладони. Подумав, аккуратно подал следом короткий нож рукоятью вперед. Клаус мягко, неторопливо принял и тут же с прилежностью и аккуратностью, заменявшими ему мастерство, принялся за дело.

Ивушкин занялся разведением огня, долгое время безуспешно. Костерок занялся лишь после тонны потраченных нервов и матов — ни зажигалки, ни спичек у них не было, только немного пороха. Искру пришлось высекать с помощью камней, многие из которых были влажными от утренней росы, земли и шумевшей неподалёку реки.

А как запылало — дело сразу и веселей пошло. Рыба красиво запекалась, теряя прозрачность и приобретая корочку. Запах от неё шёл ужасно привлекательный, дурманящий, и Ивушкин, не доверяя себе, предпочел схватить в руки винтовку и хорошенько прочистить её, воюя с дрожащими от слабости руками — боялся сорваться от голода. Клаус занимался своей ногой: развернул бинты, оглядел повнимательнее, разжевал во рту какую-то зелень, стал прикладывать, — словом, тоже активно занимался самоотвлечением.

Минут через десять было единодушно решено, что еда готова. Обжигая пальцы и языки, они быстро перебирали крупные кости ребер, отплевывались от мелких, частично пережевывая, частично проглатывая их и абсолютно не замечая того.

Не наевшийся толком, но уже довольный самим фактом состоявшегося нормального завтрака, Коля обсасывал последние косточки. Жизнь вмиг показалась легче, а ситуация, в которой он оказался, — проще и терпимее. Лес — не пустыня, с голоду не помрут. Лишится немец ноги — значит, такая его судьба, закончить калекой. Сам виноват.

Впрочем, в его силах было сделать несколько шагов ради помощи этой чёртовой ноге; кто знает, может через десяток метров в этой глуши разбили военный госпиталь, где неудавшегося пленника можно будет оставить и продолжить путь одному.

Ивушкин поднялся на ноги, прихватил с земли свой ножик, пробормотал «не сдохни, я быстро» в ответ на вопросительный взгляд фрица, — тот всё равно ничего не понял, — и углубился в лес. План был прост и состоял в том, чтобы раздобыть немцу парочку костылей, да и себя посошком не обделить. Ветки нашлись быстро — гибкие и прочные; их пришлось усердно надпиливать ножом, иначе никак сломать не выходило.

Опираясь на свою палку, Ивушкин, насвистывая, тащил две другие под мышкой, возвращаясь к месту их стоянки.

И замер у дерева.

У фрица в руках был пистолет.

— А теперь медленно брось его, — сказал Николай и не узнал в хриплом, настороженном тоне свой голос.

Ягер глянул на него через плечо, тут же оценил состояние и медленно, плавно, даже без намека на сопротивление, развернул пистолет рукоятью вперед и протянул Ивушкину.

— Он не заряжен, Николай, — негромко и ровно сказал Клаус. — Я просто чистил его, тебе не стоит так нервничать.

Русский не подошёл, нахохлившимся воробьём оставаясь стоять между деревьями. Немец вздохнул и мягко отбросил пистолет в траву, поближе к Ивушкину, и только после этого тот соизволил опустить дуло винтовки. Всё ещё глядя на пленного, присел на корточки и вслепую нашел чужой Вальтер на земле. Поднял.

Магазина не было.