Пуля

Бек размахнулся, женщина закрыла лицо руками, а девочка зашлась в реве в тот момент, когда первая пуля, вылетевшая из ствола моего "винтореза", пробила Беку грудь. Хваленое пластиковое стекло тренькнуло, но и не подумало разлететься. В самом его центре появилась кругленькая дырочка. Бека отшвырнуло к стене, и тут в полете его догнала вторая пуля, попавшая ему в горло.

Бек, нелепо взмахнув руками, неуклюже сполз по стене на пол. Женщина открыла лицо и начала медленно подниматься с места. Я выстрелил в третий раз. Пуля на скорости примерно трехсот метров в секунду практически снесла Беку голову. Однако правки уже не требовалось. Бек был решительно и бесповоротно мертв.

Женщина вдруг рванулась к дверям и, подмяв под себя дочку, заорала благим матом с такой силой, что метавшиеся в поисках источника звука выстрелов во дворе охранники толпой кинулись в дом. Один из них с похвальной поспешностью оказался в комнате покойного босса и с непростительной неосторожностью подбежал к окну, за что тут же получил пулю в грудь. Остальные видимо были осторожнее, но я не стал дожидаться исхода событий и буквально скатился с верхушки дерева вниз. Как оказалось сие действие было весьма своевременным, поскольку ребятки Бека все-таки хлеб трескали не зря. Место, где я только что сидел, через секунду оказалось под шквальным огнем из "Калашниковых".

Времени на раздумья не было. Я бросился в лес по высмотренному маршруту. Пальба позади не прекращалась и даже приблизилась. Меня выдавала примятая трава. Люди Бека бежали за мной по пятам, не прекращая стрелять. В данном случае у них было преимущество. Они могли позволить себе такую роскошь как неприцельную и беспорядочную стрельбу. У меня же оставалось всего шесть патронов в магазине винтовки и полный магазин из восемнадцати патронов в "Гюрзе". Только в лесу от пистолета толку мало.

Кустик шиповника рядом со мной вдруг разлетелся в мелкие щепки, и это меня отрезвило. Неизвестно еще, сколько я вот так вот пробегу и чем закончится этот лес. А если просекой или опушкой? Или того хуже — болотцем или озером? И что я буду делать? Ладно, сколько бы их за мной не бежало, их явно меньше, чем патронов у меня в магазинах винтовки и пистолета.

Красиво упав за корягу, я снял ружье с предохранителя и передернул затвор. Долго ждать не пришлось. Первая парочка выскочила на меня, словно кабаны на охотника. На обоих были дегенеративные черные костюмы с галстуками, от которых в лесу было столько же толку, сколько от балерины на лесоповале. Они тяжело дышали и спотыкались, шаря колючими взглядами по деревьям и кустам. Я нажал на курок. Ближайший здоровячок улетел в сторону с простреленной головой. Второй оказался более проворным и, упав на землю, принялся палить приблизительно в мою сторону. Метрах в десяти от меня завалилась сухая березка, веером взлетели вверх какие-то пичужки. Заметить меня телохранитель Бека так и не успел. А вот мне он был прекрасно виден. Позиция была не самая удобная. Я прицелился в торчащий из кустов массивный зад, и пустил в него пулю. Здоровячок матерно помянул маму и слегка приподнялся, а потом, угостившись второй пулей, затих. Позади покойников трещали молодые елки. Кто-то бежал на подмогу.

Как только темное пятно показалось из кустов, я выстрелил. Пятно исчезло, а в ответ совсем из другого места началась яростная пальба, причем явно прицельная. Я откатился в сторону, но пули продолжали свистеть у меня над головой. Меня явно засекли. Я отполз за толстую сосенку. Некто в ельнике был мне не виден, однако я мог примерно определить его местоположение. Вот только высунуться не мог. Эта сволочь на все мои попытки высмотреть его, отвечала короткими очередями. Я вжался в землю, стараясь стать как можно более плоским. Тихо перевел винтовку на полуавтоматический режим, я замер, стараясь не забыть, что у меня в обойме всего три патрона.

Некто в кустах перестал стрелять. Я быстро высунулся и едва не получил пулю прямо в лицо. Зато теперь я мог точно определить место, где засел мой противник. Я театрально вскрикнул и перевернулся на спину, надеясь, что мой противник не очень умен и обязательно захочет посмотреть на деяние рук своих. Я лежал, прижав винтовку к груди. Надо мной было синее-синее небо, по которому неслись белые ватные комья. Лес шумел, ему не было никакого дела до того, что в его угодьях какие-то взрослые дядьки бегают за парнем, а тот убивает их по одному.

Кусты подозрительно зашелестели. Хрустнула ветка под неуклюжей ногой. Небо с краев стало стягиваться в одну точку, искривляясь в призме. Края призмы стали отливать серым, потом стальным. Стальные клочья безжалостно убивали девственную синеву.

Он держал меня на прицеле. У него был "Калашников" и все равно он не успел. Я взвился вверх, выпустив все три пули ему в грудь короткой очередью. Он некрасиво взбрыкнул ногами и упал на землю, как в третьесортном боевике, неестественно и наигранно, словно ему дали единственный шанс заменить звезду экрана, а он его так бездарно прошляпил. Я подошел к нему.